- На это не потребовалось много времени, господин фельдполицайсекретарь,- сказал он спокойно.- Моя биография, только начинается. Она уместилась всего на одной странице. Не знаю, правильно ли я написал обязательство о неразглашении тайны? Если что-нибудь не так, я готов переписать заново.
Нервно перебирая листки бумаги, Рунцхаймер бегло просмотрел их и бросил на стол.
- Здесь, кажется, все правильно.
Эти слова он произнес уже мягче, но по тому, как шагнул к стулу, как резко на него опустился, чувствовалось, что в нем все еще кипит ярость.
- Господин фельдполицайсекретарь, вы чем-то взволнованы?
- Да! - Рунцхаймер пристально посмотрел на Дубровского. Его глаза метали молнии, ноздри и без того широкого носа вздулись, на лбу побагровел рубец.- Да! Да! Да! Но я не взволнован! Я взбешен! Я не понимаю этого русского упрямства, этой глупости. Один готов проглотить язык, готов умереть, чтобы не раскрыть рта. Другой готов забить его до смерти, чтобы выслужиться, чтобы показать свою преданность…
Рунцхаймер бросил взгляд на Гараса и жестом разрешил ему подойти. Пес незамедлительно вскочил с подстилки, подбежал к хозяину, положил голову на его колени.
- Извините, господин фельдполицайсекретарь, я не совсем понял. Что случилось?
- Этот бандит, видимо, много знал. В его доме нашли оружие, радиоприемник. Я был уверен, что на допросе заставлю его заговорить. А этот болван Алекс… Он так бил его резиновой палкой, что бандит умер… Я был поражен. Обычно Алекс всегда выколачивал ценные… - Рунцхаймер осекся наполуслове, продолжил: - Может быть, Алекс забил бандита до смерти, чтобы тот не успел ничего сказать? Я помню, бандит что-то бормотал перед тем, как потерял сознание. Возможно, Алекс работает против нас?
Ожидая ответа, Рунцхаймер вновь уставился на Дубровского. Леонид молча пожал плечами. Он не мог понять, куда клонит этот долговязый немец, продолжавший гладить собаку своей длинной волосатой рукой. «Если он сомневается в преданности Потемкина, то почему говорит об этом мне, новому сотруднику, которого только вчера взял к себе на работу?»
Дубровский не знал, что Рунцхаймер приказал Потемкину присматривать за ним, для чего специально подселил его к Алексу.
Рунцхаймер, думая об Алексе, заговорил вновь:
- Да-да! Это не исключено. За ним следует понаблюдать. Я давно замечал, что Алекс излишне усердствует на допросах. Вероятно, он пытается доказать приверженность новому порядку. Тут, видимо, есть над чем поразмышлять…
Рунцхаймер умолк, жестом отправил Гараса на место и вновь стал внимательно перечитывать биографию Дубровского. Леонид по-прежнему стоял навытяжку. Неожиданно тишину прорезал приглушенный расстоянием душераздирающий крик женщины. Рунцхаймер лишь на мгновение оторвал взгляд от листа бумаги, посмотрел в полуоткрытое окно и снова углубился в чтение. Прошло несколько томительных минут. Наконец он отложил биографию в сторону.