Дубровский щелкнул каблуками и, даже не глянув на приподнявшегося Гараса, вышел из кабинета Рунцхаймера. В сенях он лицом к лицу столкнулся с молодой невысокой женщиной, шагнувшей ему навстречу из противоположной комнаты.
- Что вы здесь делаете? - спросил он удивленно.
- Я тут живу. Уборщица я ихняя,- робко ответила та, кивая на дверь, которую только что прикрыл Дубровский.
В это время дверь ее комнаты медленно, со скрипом приоткрылась, и в образовавшуюся щель просунулась белокурая головка маленькой девочки. На вид ей было не более двух-трех лет.
- Доченька моя, Ольга.
- Разрешите зайти посмотреть, как вы устроились?
- Заходите. Пожалуйста.
Женщина осторожно отстранила девочку и распахнула дверь перед Леонидом. Дубровский переступил порог комнаты, огляделся. Несмотря на пол из выщербленных досок, жилье это имело довольно обжитой вид. Квадратный стол, возвышающийся посередине, был покрыт чистой скатертью. На небольшом комоде стояло несколько вазочек из цветного стекла. На окне висели кружевные занавески. На пухло застеленной деревянной кровати высилась целая пирамида подушек. За ситцевой портьерой угадывалась вторая комната, поменьше.
- Вы здесь живете? - спросил Дубровский, вглядываясь в миловидное лицо женщины.
- Я здесь и раньше с мужем жила.
- А где теперь ваш муж?
Она понуро опустила голову. Девочка обхватила руками ногу матери, прильнула щекой к ее колену.
- Не знаю. Как забрали его в сорок первом, так ни одной весточки не получила. Может, жив, а может…- последние слова она проглотила вместе со слезой.
- Ну, не надо, не надо так. Успокойтесь. Может, еще объявится. Сейчас ведь все перепуталось,- участливо проговорил Дубровский, и столько теплоты было в его голосе, такое неподдельное сострадание, что женщина, смахнув рукой выступившие на глазах слезы, доверчиво глянула на своего собеседника.
- А вы здесь работаете или зашли за чем-либо? - спросила она в свою очередь.- Раньше-то я вас не примечала.
- Я недавно приехал. Новый переводчик фельднолицай-секретаря Рунцхаймера. Леонид Дубровский. А вас как зовут?
- Марфа Терехина.
- А по отчеству?
- Марфа Ивановна.
- Вот и прекрасно, Марфа Ивановна. Будем жить по соседству.
- Чего же вы стоите, присаживайтесь! - засуетилась она и, взяв дочку на руки, опустилась на стул.
Дубровский погладил девочку по головке и, обойдя стол, сел напротив Марфы Ивановны.
- А вы в Кадиевке одни или еще родственники есть? - спросил он.
- Сестра напротив живет. В большом доме…
- Ну, вдвоем-то вам веселее.
- Какое уж тут веселье. У той тоже малый ребенок на руках остался. Кормить надо. А чем? На базаре селедка паршивая и та десять рублей за штуку. Хорошо еще, на рубли продавать начали, а зимой только на марки торговали.