Армейский лейтенант, сидевший неподалеку от Дубровского, обратился к ней с просьбой:
- Светлана! Расскажите нам подробнее, как это было? Все притихли.
- Очень просто,- сказала она певучим грудным голосом.- В Миллерово комнату снять было нетрудно. Мой паспорт ни у кого не вызвал сомнений. Как-то вечером в кинотеатре познакомилась с одним подполковником, сказала, что вернулась из эвакуации и пока нигде не работаю. После кинофильма он вызвался провожать, попросился в гости. Я пококетничала для вида, но пустила его к себе.
- Он хоть красив был, этот русский? - прервал ее оберлейтенант, хозяин квартиры, сидевший с ней рядом.
Светлана жеманно передернула плечами.
- Ничего. Так себе. Он работал в штабе армии. Это меня очень обнадеживало. Он пообещал устроить меня на работу в строевой отдел. Правда, туда меня не допустили. Но по его просьбе взяли вольнонаемной в управление тыла армии, где я работала и заводила нужные знакомства.
- И продолжала встречаться с этим русским? - ревниво спросил все тот же оберлейтенант.
- А почему бы и нет? От него я узнала много интересного. Потом, когда собрала кое-какие сведения, угостила его этиловым спиртом и вернулась обратно.
Дубровский сидел не шелохнувшись, у него пересохло в горле. Ненависть закипала в груди, но он продолжал улыбаться. Теперь он окончательно понял, по какому поводу чествуют Светлану немцы из разведотдела армейского корпуса.
По ее плохому произношению, по тому, как с трудом подбирала она немецкие слова, не трудно было догадаться, что она даже не фольксдейче, а русская. Дубровский невольно вспомнил Татьяну Михайлову - юную сталинградку, которая и на втором допросе отказалась отвечать Рунцхаймеру. А когда тот, рассвирепев, начал избивать ее плеткой, швырнула ему в лицо брошюрку с названием «В подвалах НКВД».
После этого ее с диким садизмом истязал фельдфебель Вальтер Митке, но Татьяна так и не выдала тайны, хотя знала совсем немного. Ее расстреляли на рассвете вместе с теми семью «подозрительными», задержанными на вокзале во время облавы.
«Да! Та была наша. Простая советская девчонка. А эта? Откуда берутся такие?…» - подумал Дубровский и неожиданно для себя, обращаясь к Светлане по-русски, спросил:
- Чем же вас наградили за этот подвиг?
- Сегодня наш генерал вручил Светлане орден служащих восточных народов второго класса с мечами! - торжественно произнес обер-лейтенант на ломаном русском языке.
- А главное, генерал преподнес мне целую коробку французских вин. И еще сказал: «Госпожа Попова, я обещаю вам такой же орден первого класса в золоте, когда вы вернетесь в следующий раз»,- хвастливо заявила она тоже на русском. Язык ее был безупречен.