– Долго еще сидеть будешь?
– А вы, извините, кто такой? – безмятежно ответил Андрей.
Он знал себе цену и ничуть не роптал перед этим типом.
– А если я за главного здесь?
– А если я из газеты?
– И что? – ничуть не смутился парень.
– А то, что написать могу, как в этом кафе посетителей жалуют. Совсем не жалуют, напишу.
– Не напишешь, – не соглашаясь, покачал тот головой. – Ты не журналист, ты военный.
– С чего ты взял?
– А вечером тебя видел, ты в форме был.
– Я тебя не видел, а ты меня видел.
– Тебе не обязательно меня видеть. А я все вижу. И все замечаю. Как ты на Римму смотрел, видел…
– Как?
– Нельзя на нее так смотреть, как ты смотришь, – угрожающе насупился парень. – Не для таких, как ты, она…
– А для каких?
Андрей понял, что этот здоровяк не уступит ему Римму – во всяком случае, без боя. Или он сам влюблен в нее, или ему просто нужен повод, чтобы выместить на ком-то свою природную злобу.
– Не для тебя, короче… Римму ждешь? Не будет ее сегодня. Ехал бы ты отсюда подобру-поздорову.
– Это угроза, – мрачно глянул на него Андрей.
– Может быть. Но я тебя предупредил.
– Римма – красивая девушка, и на нее многие засматриваются. И ты всех так предупреждаешь?
– А всех. И не только предупреждаю… Не нравится мне, когда к ней всякие лезут…
– Странный ты какой-то, – криво усмехнулся Андрей.
Но парень не отозвался. Как будто уже и забыв о нем, поднялся с места и направился к своей стойке.
Часы показывали без четверти одиннадцать, когда Андрей собрался уходить. Людей к этому времени было немного, официантки уже не сбивались с ног, и та же Вероника, если ее хорошо попросить, могла бы объяснить ему, куда подевалась Римма, которую он понапрасну ждал. Но Андрей не стал ни у кого ничего расспрашивать, молча вышел из кафе, сел в машину и уехал – с твердым намерением вернуться сюда в самое ближайшее время.
Арестантский люд шел в тюрьму этап за этапом. То ли в гражданском обществе прорвало какую-то заслонку, отчего преступления следовали одно за другим, то ли милиция вдруг, оправившись от сезона отпусков, на порядок повысила показатель раскрываемости, а может, и то и другое. Так или иначе, следственный изолятор переполнился настолько, что в самую пору было запускать судебный конвейер, чтобы отпускать под залог или подписку людей, взятых под стражу за незначительные преступления. Но суд работал в прежнем консервативно-замедленном режиме, а прокуратура и милиция, казалось, нарочно увеличивали поголовье арестантов, как будто хотели доказать этим высокую эффективность своей работы.
Впрочем, Станислав Казимиров и не мог рассчитывать на снисхождение нигде – ни в милиции, ни в прокуратуре, ни в суде. Он был арестован за убийство своей жены. Его машину остановил экипаж патрульно-постовой службы, когда он вывозил труп к реке, чтобы там от него избавиться. Отнекиваться от убийства было бесполезно, да он и не стал этого делать. Сам чистосердечно во всем признался, еще когда находился в изоляторе временного содержания. Там же было предъявлено обвинение, оттуда его и доставили в тюрьму, о которой он думал без панического страха, но с внутренним содроганием…