Они вместе создавали в университете Игадана Конгресс молодежи Гвиании. Сначала это было нечто вроде обычного молодежного клуба, которые тысячами возникали и распадались по всей стране.
По вечерам они собирались в университетском общежитии или у кого-нибудь из друзей в городе: пили пиво, танцевали под плохонький проигрыватель. Однажды кто-то заговорил о социализме. Это было модно. В стране, только что получившей независимость, все бурлило, кипело. Все ждали перемен.
Но шли дни, недели, месяцы. Английский флаг, торжественно спущенный на столичном стадионе, казалось, продолжал развеваться над страной. Отгремели звуки гимна Гвиании, впервые исполненные все на том же стадионе, но жизнь, казалось, текла по-прежнему.
И многие вдруг почувствовали себя обманутыми. Они были словно бы бегунами на длинную дистанцию: бежали долго и трудно, из последних сил, и только ожидание какого-то блестящего, невиданного триумфа поддерживало их. А когда они добежали, оказалось, что на финише нет ни судей, ни призов, ни оркестров и что триумфа не будет, а все пойдет по-старому, словно они ни к чему и не стремились так долго…
В Игаданском университете наиболее горячие, во главе с Гоке, стали призывать к действиям — немедленным, пусть даже насильственным, но чтобы они, эти действия обязательно принесли немедленные перемены.
Однажды на очередной студенческой вечеринке Гоке обозвал Стива трусом и буржуазным слизняком. Стив говорил, что, прежде чем браться за оружие, надо разобраться, во имя чего же будет поднято это оружие и против кого.
— Да здравствует революция! — кричали сторонники Гоке.
— Но какая революция? Во имя чего? — спрашивали сторонники Стива.
— Да здравствует социализм! — вскидывал вверх кулак Гоке.
— Но какой? Марксистский? Прагматический? Африканский? — уточнял Стив.
Так в университете Игадана появились две молодежные организации с двумя лидерами — Конгресс молодежи и союз «Авангард». Затем эти организации выросли, распространились за пределы университета.
Иногда они выступали вместе. Так было в дни, последовавшие за убийством Лумумбы, когда разъяренная молодежь штурмовала американское, бельгийское и французское посольства. Затем демонстрировали в поддержку бастующих портовиков. И вот теперь — у посольства США.
Стив вздохнул: не надо все-таки было громить посольство!
Шофер сбавил скорость. Желтые отблески редких фонарей набегали и уплывали, и все опять погружалось в темноту.
Но в машине вдруг стало легче дышать. Вентиляторы на щитке приборов с тихим гудением жадно всасывали воздух — свежий, прохладный, пахнущий только что политой землей садов и ночной листвой.