Но впереди, там, где дорога взлетала на холм, уже светало, уже было серебристое мерцание, разгоравшееся все ярче с каждым мгновением. Постепенно из темноты стали выступать от дельные великаны деревья. Их мощные ветви потянулись над дорогой, словно гигантские шлагбаумы. Затем, как на фотобумаге, положенной в проявитель, стали появляться деревья поменьше, кусты, лианы — все быстрее и быстрее.
По обочинам замелькали фигурки людей, закутанные в тряпье.
Женщины шли на рынок небольшими группами, неся на головах широкие корзины с немудреным товаром. Ямс, похожий на большую безвкусную редьку, касава, сахарный тростник, гари — мука из растертого ямса, сушеная рыба — все эти дары природы текли на рынок, чтобы быть обмененными на медные пенсы с дырками посредине или на тусклые шиллинги с изображением английской королевы. А потом все эти пенсы и шиллинги опять будут обменены на цветастые бумажные ткани, на керосин, соль, спички — словом, на то, что нужно иметь в хижинах из красной глины, укрытых в чаще тропического леса.
Иногда на обочине попадались охотники — тощие, оборванные. Их сопровождали грязные, взъерошенные собаки.
Охотники выступали гордо, неся на плече старые кремневые самопалы, а то и вовсе мушкеты времен первых португальских купцов — с дулами раструбом. И они с презрением поглядывали на сборщиков сока каучуконоса — гевеи, везущих на велосипедах сетки с белыми шарами каучука в ближайшую деревню, к скупщику.
Затем появились группки детей в синей или желтой выгоревшей форме, босых, со старенькими сумками, из которых виднелись потрепанные книги. Дети шли в школы, открытые миссионерами, «дабы нести цивилизацию в африканские джунгли».
Дети весело кричали вслед машине:
— Айбо!| Айбо! Белые! Белые!
И махали руками, как дети во всем мире машут проезжим.
— Дружелюбный народ! — заметил Петр после того, как им приветливо помахали руками женщины, стиравшие белье в речке.
— Самые разбойные места, — мрачно буркнул Роберт.
— Разбойные?
— Еще какие!
Роберт покосился на Петра и улыбнулся:
— Не веришь?
Дурное настроение, с которым он выехал сегодня из дома, явно проходило; австралиец просто не мог быть мрачным слишком долго.
Петр с сомнением хмыкнул:
— И в чем же их… разбойность?
— Останавливают и грабят. Где-нибудь сразу за поворотом валится дерево поперек дороги. Обычно отбирают все, что можно унести.
Петру не верилось: опять, как всегда, Роберт его поддразнивает.
Небо из белесого стало голубым, потом — ярко-синим. С первыми лучами солнца, проникшими в лесной туннель, сквозь который бежала дорога, ярко вспыхнула зелень, засверкала роса, все вокруг наполнилось тяжелым запахом гниющих листьев, сырости, плесени… Лес словно вдохнул и выдохнул полной грудью.