Сережа, уверовавший в мистику, был еще опаснее Сережи, не верившего в мистику.
Он отнесся к делам потусторонним с той же методичностью, с какой составлял комплексы упражнений для качков. Ради хорошего и действенного комплекса он не ленился перерыть кипу журналов, в том числе и на английском языке. А когда дошло до мистики – он, выпроводив наутро плохо протрезвевшего Маркиза-Убоище, по дороге в зал заглянул в газетный киоск и набрал всевозможной рекламы. Он пометил все магические объявления и, впустив в зал первых фанатиков, сел на телефон.
Что его удивило – по магической части промышляли в основном женщины, да еще с диковинными именами. Попались ему там Астрабелла, Гитана, Наина, Калиостра, и, по природной своей язвительности, он морально приготовился на следующей странице увидеть Козаностру. Мало доверия внушали эти имена – однако уверовавший в мистику атлет понял также, что ведьма не может зваться по-человечески.
В этой жизни Сережа мирился со многим – с зимой, не позволявшей ходить по улице в футболке с короткими рукавами и демонстрировать бицепсы, с капризами водоснабжения, с мальчишками, которые вопили ему вслед из-за угла «Шварценеггер!!!», и с прочими стихийными бедствиями.
Но было бедствие, которое он не желал признавать и обходил не за три, а за четыре версты.
Называлось оно – толстые женщины.
Сережа понимал, что пресловутые пропорции 90-60-90 выдерживают даже не все знаменитые топ-модели. Но когда обмеры женщины давали 95-65-95 – он уже прикидывал, в каких местах ей следует сбросить лишний жир. А если получалось, Боже упаси, 100-70-100, – то это для него уже не называлось «женщиной».
Однако именно на такой контингент ему везло.
В тренажерный зал приходили восьмипудовые дамы и совершенно серьезно говорили тренеру, что хотят сбросить пять-шесть кило, этого им будет вполне достаточно. Все они были замужем, и у всех мужья категорически возражали против потери габаритов. Это Сережу приводило в недоумение, близкое к ступору.
Так вот, отправляясь на телефонные поиски ведьмы, Сережа, разумеется, представлял себе старую перечницу с иллюстраций к детским сказкам – тощую, носатую, горбатую и с клыками. Помело в его воображении как бы приросло к ведьме, равным образом и ступа.
Но, с другой стороны, он понимал, что такую трухлявую старушенцию ему при необходимости не удастся выманить из ее логова на поиски приключений. Да и смотреть на нее было бы грустно. И, обзванивая по объявлениям потомственных ясновидящих, потомственных гадалок, потомственных прорицательниц и потомственных мастериц белой магии (среди объявлений затесалась и какая-то подозрительная «потомственная цыганка», но эту несуразицу он проигнорировал), Сережа обращал внимание еще и на голос. Старчески скрипучий ему напрочь не подходил.