– Когда встречаемся? – Сережа даже в пору первой любви не мечтал о свидании так пылко.
– Завтра неплохо бы. Приезжай ко мне в храм.
– Есть. Заметано.
– Спокойной ночи, Серенький, – и отец Амвросий добавил проникновенно: – Храни тебя Господь.
Сережа до столкновения с мистикой был патентованным атеистом. А как он ни в чем не признавал точек зрения, которые отличались бы от его собственных, то и Господа в беседах с бывшим энергетиком вообще не поминал, как если бы его не было.
Должно быть, здорово потрясли атлета последние события, коли он в ответ на благословение отца Амвросия отвечал чуточку смущенно, но все же достаточно громко:
– И тебя.
Вот такие чудеса случаются порой с ошалевшими культуристами. А того, что Маркиз-Убоище торчит в дверях, мимически домогаясь адреса Майкиной квартиры, Сережа как бы не видит, то есть, взором объемлет, а разумом не улавливает.
Просвет в тучах обозначился!
Глава восьмая, стратегическая
С девяти утра до перерыва Сережа в зале извелся окончательно.
Он изначально сделал ошибку – решил, что в одиночестве скорее дождется встречи с отцом Амвросием, а качки якобы будут его раздражать. И потому засел в тренерской, как сыч в дупле. Благо студент Вадик присутствовал и за качками присматривал.
Но раздражало его главным образом сознание собственного бессилия.
Он был бессилен перед временем. Не более не менее. Плюс к тому – бессилен перед уголовной фирмой с шестнадцатого этажа и перед мистикой, которые общими усилиями куда-то упрятали Данку с Майкой.
Промучавшись часа этак полтора, Сережа осознал свою психологическую ошибку и вышел из тренерской.
В зале играла музыка, гремело железо, скрипели тренажеры – словом, жизнь продолжалась.
Качки занимались своим делом – растили массу. До чемпионата было еще далеко, никто не сушился, добиваясь мышечного рельефа сверхмалыми весами, никто не накручивал версты на велотренажере, напялив для пущего пота четыре шерстяных свитера, никто, раздевшись почти догола, не учился позировать перед огромным зеркалом. Глаз радовался при виде штанг, увешанных блинами в таком количестве, что грифы прогибались. А когда эти штанги не рывками, а плавно и равномерно вздымались ввысь, сопровождаемые резкими и громкими выдохами качков, Сережа понимал, что не зря живет на свете.
Вдруг в дальнем углу зала, там, где входная дверь, мелькнуло рыжее.
Это могла быть только бешеная прическа Данки.
В три прыжка Сережа одолел весь длинный зал.
Высокая рыжая девица пришла в гости к кому-то из качков. Красивая была девица, с ногами от шеи, и на личико тоже ничего, однако Сереже захотелось взять ее за шиворот и выкинуть из зала.