Дверь в маленькую комнату оказалась заперта, оттуда доносились тихие голоса: с влюбленными все ясно. А Тамара уныло сидела на кухне, глядя в темное окно.
– Ты чего тут скучаешь, царица? Пойдем в комнату. – С пьяной решительность он попытался ее обнять…
– Не-ет! Нет. Нет, не надо… – она вжалась в стену рядом с плитой, глаза округлились от страха.
– Боже мой, – отпрянул назад Саша, – что с тобой? Что случилось?
– Н-не надо… – она побелела как мел, губы ее тряслись, пальцы судорожно скребли стену.
– Господи, Томочка, ну что с тобой? Сядь, я сейчас попить принесу.
Он сбегал в комнату, налил фужер апельсинового сока, примчался обратно. Девушка сидела на стуле, сжавшись в комок и молча плакала, впившись зубами в плотно сжатые кулачки.
– Тома, на, выпей. Попей немного, милая. Легче будет. Не плачь, пожалуйста, не надо. – Хмель за эти минуты выветрился из его головы, и остался только испуг за милую, очаровательную, заботливую девчонку. – Что случилось? Что с тобой?
– Я б-боюсь. – выдавила она.
– Господи, да чего?
– Т-тебя.
– Вот это да… – опешил Саша, – как это?
– Н-не с-сердись, – она, стуча зубами по стеклу, сделала несколько глотков, перевела дыхание. – Н-не сердись… Меня б-били. Уб-бивали.
– Что?
– М-мы… В гости… Колхоз был. «Путь в коммунизм». Отец к другу. Семьей. Потом русские пришли. Стрельбы много было… взрывалось все. Всех убили… Местных, отца, мать. Бабушку избили. Брату ногу сломали. Меня раздели и били, били. Убить хотели… Я… я сознание потеряла… Не могу… Как мужчина смотрит, сразу того вспоминаю… Страшный весь, в пятнах… И бил, бил… Кто приближается – не могу… В метро глаза закрываю, чтоб не видеть никого. Н-не сердись… Ты хороший… Но как руки протянешь… Не могу… – она снова разрыдалась.
– Томочка, милая, хорошая, – Саша опустился перед ней на колени, – я клянусь тебе, я обещаю… Ты для меня самая лучшая, желанная, но никогда, никогда я не прикоснусь к тебе без твоего желания. Тебе больше не придется бояться. Никогда в жизни. Не плач, все позади, все кончилось.
Он поднялся на ноги, обнял девушку. На этот раз она не отпрянула. Может, просто не видела сквозь заплаканные глаза? Саша осторожно поднял ее со стула и повел в комнату. Когда они сели на диван, его правая рука так и осталась у нее на плече, а девушка доверчиво прижалась к нему, уткнувшись носом в шею и тихонько всхлипывая. Скоро она притихла, но продолжала сидеть совершенно неподвижно. Рука затекла, но Борисов не хотел тревожить Тамару и терпел, следя как мудрая британская бабуля лихо раскусывает одного отпетого бандюгу за другим.