Поэтому Артема встретили, как адмирала в кают-компании. Очевидно, с утра эта молодежь все-таки соображала лучше, чем к концу рабочего дня. А может, уголовщина привела их в чувство. А может, у этих раздолбаев объявились угрызения совести!
Ребята наконец отождествили старого дурака, который, стоя одной ногой в могиле, второй норовит доиграть последнюю партию в «Тетрис», с недавней кинозвездой, она же – звезда манежа. Тем более, что прибыл и Арго – а уж его рожа стала и вовсе знаменита, потому что кадры с выразительным собачьим взглядом попали в рекламный клип.
Вообще-то был момент, когда Артем собирался развернуть машину и возвращаться в цирк. Это случилось, когда он въехал во двор и увидел компанию бомжей.
Бомжи были те же самые, которые там околачивались, когда Прохановский выпустил Артема из подвала. Дед с седой окладистой бородой, шириной во всю грудь, в камуфляжных штанах, высокий сутулый парень с какой-то кривой рожей и еще один – однорукий. Тот вообще был колоритен – тоже бородатый, с вороными патлами чуть ли не по пояс, и красив, как Иоанн Предтеча на старого письма иконе, с таким же произительным взглядом из-под черных сходящихся бровей.
Этой публики Артем не любил. Во-первых, цирк приучил его к чистоплотности, к ежевечернему душу и дорогой одежде, которую грешно занашивать до черных полос на шее и рукавах. Во-вторых, однажды он, оказавшись за столом рядом с конюхом Ирмой, которую, редкий случай, слвершенно официально выперли из цирка за алкоголизм, подцепил вшей. Эта тварь вызвала в нем такое отвращение, какого он сам от себя не ожидал. И всякую возможность снова разжиться этой радостью обходил за три версты.
Третье – Артем просто не любил бездельников.
Это уже доходило до суеверия – бомж, да еще встреченный с утра, не предвещал ничего хорошего, во всяком случае, удачной репетиции – уж точно! У приятеля Артема, наездника Гаврилова, была причуда еще почище – он шарахался от старух. Причем от всяких – толстых, тощих, маленьких и напоминающих вставшую на дыбы цистерну. Если бы Гаврилов обнаружил старуху поблизости от конских стойл или боксов, могло произойти смертоубийство.
Бомжей сразу же с утра, пока вызволяли из подвала Артема, допросили – не было ли слышно шума, шагов, выстрелов, взрывов! Не находилось ли следов преступника – брошенного пистолета, к примеру. Нет, бомжи вечером разжились спиртным и так надрались, что утром их еле растолкали. А жили они в подвале того же дома, только в другом крыле. Как бы по диагонали и напротив.
Артем увидел эту компанию, вспомнил все события ночи, да еще стояли бомжи у тех самых дверей, к которым пытался подползти Кузьменко, и ему очень заходелось смотаться куда-нибудь подальше, туда, где можно будет забыть всю эту историю.