Идя вслед за Буравским по бетонному коридору, Артем воображал себя разведчиком Кузнецовым или даже самим Штирлицем, угодившим в тайный бункер к Гитлеру. Жаль только, что ни одну репризу на таком сюжете он выстроить не мог, не строить же бункер на манеже, – и фантазия работала вхолостую.
Открылась дверь, толщиной в полметра, не меньше, и тогда лишь хозяин обернулся, приглашая в бетонный кабинет. И улыбнулся вполне обаятельно:
– Вот так мы тут и живем!
– А неплохо, – честно одобрил Артем.
– У меня еще кое-какие дела, вот журналы, вот книги, – он показал на низкий столик, где кипой лежало все это добро. – Ужинаю я обычно в «Арагви» или в «Монтрезоре». «Арагви» – сами понимаете, а «Монтрезор» – это ресторан с историей. Восстановили дореволюционный, название сохранили, меню – как при государе императоре.
Буравский опять улыбнулся – мол, не такая уж мы провинция, когда надо – и угостим не хуже, чем в столице. И сел было к компьютеру, на экране которого виднелись таблицы, но вдруг развернулся к Артему:
– Кофе будете?
– Не откажусь.
– А к кофе?
Артем пожал плечами.
– Я сырное печенье люблю, – признался Буравский. – У меня в кафешке его классно пекут.
Улыбнулся в очередной раз – видать, воспоминанию о печенье, – и взял трубку.
– Серый? Скажи Мезенцеву, пусть кофе подаст, – сказал он. – Рожек двести грамм, поджаристых.
И повернулся к Артему:
– Сейчас увидите лучшего в городе телохранителя.
Через две минуты дверь в бункер открылась.
Meзенцев оказался мужичком средних, чтобы не сказать более, лет. Больше всего он напоминал Артему не претендующую на первые места в стае, или что там у них, гориллу. Но гориллу не какую-нибудь косматую, а приглаженную, с аккуратно выложенной на лбу негустой челочкой. Особенно эта челочка умилила Артема – надо же, как трогательно!
Когда Мезенцев, сгорбившись и еле волоча ноги, вошел в кабинет, Артем искренне перепугался – горилла держала в корявых лапах поднос, на котором так и ездили чашки с кофе.
Неторопливо дойдя до стола, Мезенцев поставил поднос, повернулся и так же косолапо отбыл за дверь.
Ни слова не сказал этот человек Буравскому, равным образом и Буравский даже не попытался его поблагодарить.
– А спиртное держу в барчике, – сообщил Буравский, одной рукой переставляя на стол чашки и тарелку с желтыми рожками, а другую не снимая с компьютерной мыши.
Артем взял одну штучку, надкусил – и всей физиономией изобразил неземное блаженство. Солоновато, чуть горьковато, перчик приятно греет язык – всего в меру!
– Хай класс! – похвалил он. – Только знаете что, Гена? Неужели у вас в городе нет хороших спортивных ребят, каких-нибудь каратеков, ушуистов?