– Это я видела... Странная у вас манера разговаривать. Мне, знаете ли, всегда представлялось, что именно так разговаривают преступники со следователем. У вас что, были частые контакты с милицией?
– Нет, ну что вы, Нелли Кимовна. Так, попадал несколько раз в одно медицинское учреждение... А так – ни-ни, поверьте! – превозмогая головную боль, Банда старательно вспоминал "легенду" его жизни, до мелочей отработанную еще в Москве, с полковником Котляровым.
– В вытрезвитель что ли?
– Ну да.
– Это закономерно. А почему вы так много пьете? Вы же еще молодой парень.
– Ну, как вам сказать... Жизнь такая. Что еще делать? Да ни на что больше денег не хватает.
– Денег-то как раз вы здесь и не заработаете. Разве ваш оклад в восемьсот тысяч – это деньги?
– Нет, конечно. Но все-таки... Да и вообще, работать же где-то надо. А мне больницы всегда нравились. Я ведь, так сказать, коллега ваш.
– Что вы говорите? – искренне изумилась Нелли Кимовна. – Это каким же образом?
– Я медучилище закончил. Младший медицинский персонал, так сказать...
– А что же вы санитаром? И вообще, где вы после училища-то работали?
– На Черниговщине, фельдшером в деревне.
– Что, не понравилось?
– Да нет, выгнали. За пьянку, – Банда повесил голову, будто устыдившись своего темного прошлого. На самом деле теперь ему было наплевать на все, и единственное, чего он хотел, – бутылку холодного пива.
– А пить когда начали?
– Много – в Афгане.
– А что, и там были?
– Да, – Банда облизал высохшие губы. – Нелли Кимовна, можно попить?
– Конечно, – она, ничуть не удивившись, придвинула к нему графин и стакан.
– Спасибо, – он с жадностью, одним залпом выпил целый стакан теплой, противно отдающей хлоркой одесской воды.
– Ну рассказывайте, – поторопила она его.
– А на работу вы меня возьмете?
– Взяла ухе. Так что там, в Афгане?
– Меня из училища призвали, с первого курса. Определили как медика...
– А где вы учились?
– В Сарнах.
– Сарны? – она пыталась вспомнить, где это, и вопросительно взглянула на Банду.
– Ровенская область... Короче, определили меня в команду санитаров-могильщиков. Мы на вертолете "жмуриков" собирали. И в цинковые ящики запаивали "Груз-200" – слышали небось?
– Конечно.
– Знаете, руки, ноги, кишки... – Банда вдруг вспомнил забрызганный мозгами Витьки Дербенева рукав своей куртки, вытекший глаз, который проносил он под бронежилетом целый день, и содрогнулся по-настоящему, не наигрывая. – Вез водки там было очень уж хреново. Вот мы и снимали напряжение как могли.
– Я понимаю.
– Вот... А когда вернулся, начал пить уже и на гражданке. Из училища попереть меня не смогли – как же, воин-интернационалист, ранение имеет...