«Если бы здесь со мной был кто-то еще, кроме кобры, я попросила бы попытаться отсосать из ран яд. Вряд ли бы это помогло. Но все же… – Ольга как зачарованная смотрела на свои окровавленные ноги. По которым стремительно поднималась вверх смерть. К голове. К мозгу. – Самой нечего и пытаться дотянуться губами до места укуса. Для этого надо иметь растяжку, как у Алины Кабаевой. Я не Алина. Я покойница. Если мне немедленно не введут противоядие. Но на это можно и не рассчитывать. Я приговорена. И приговор уже приведен в исполнение».
– Будьте вы все прокляты! – четко произнесла Ольга, переведя взгляд на видеокамеру. – Слышишь, Разин, меня? Слышишь?!! Если в этой камере нет микрофонов, тогда читай по губам. Будь… ты… про… клят… скотина! Я… те… бя… не… на… ви… жу!!! Так, как можно ненавидеть только того, кого когда-то любил. Желаю тебе поскорее присоединиться ко мне. На том свете сочтемся!
Ольга почувствовала, что, произнося в видеокамеру свою предсмертную речь, сильно устала. Наверное, от напряжения, с которым она вглядывалась в блестящий глазок объектива, в глазах появилась резь, словно при конъюнктивите. А на лбу выступил пот. Ручейками стекал по лицу, неприятно щекотал кожу. Ольга подняла руку, попробовала стереть ладошкой испарину. Это движение далось ей с огромным трудом. Рука казалась словно набитой песком. Бесчувственной. Неуправляемой. Уже почти мертвой.
«И я вся, как эта рука, уже почти мертвая, – безучастно подумала Ольга и закрыла глаза. Все равно она ничего не видела, кроме непроницаемого розового тумана, который вдруг заполнил комнату. – Нет, ему неоткуда взяться, этому туману. Он мне мерещится. Я вижу то, чего нет. Я слышу… я ничего не слышу. Не могу пошевелить ни рукой, ни ногой. Так же, как перед тем, когда на меня набросилась кобра. Только тогда я утратила власть над своим телом от ужаса. Теперь я утратила ее навсегда. Странно… даже странно, как стремительно все происходит. Как быстро начал действовать яд. Или это потому, что его у меня в крови слишком много? Гадина израсходовала на меня все свои запасы? Что ж, оно, пожалуй, и к лучшему. Чем скорее прикончит меня яд, тем легче».
Это была последняя более или менее здравая мысль, промелькнувшая у нее в мозгу. Потом все смешалось. Остались лишь ослепительные красные вспышки, с периодичностью сумасшедшего метронома бившие по плотно закрытым глазам. Все ярче и ярче… Словно аварийная сигнализация… Ярче и ярче… Все – дальше уже не проехать. Больше уже не пожить. Дорога – такая короткая, такая ухабистая несуразица-жизнь! – закончилась.