– Спасибо, – прошептала она и умолкла.
Так прошло уже около получаса, и я чувствовал, как солнце прожаривает меня насквозь, вытапливая лишние граммы жира и мозга. До того как улечься на камень, мы хорошо порезвились в воде, и теперь сил не было вовсе. Водопад мягко журчал, в ветвях незнакомых деревьев чирикали неизвестные птицы, и перед моими закрытыми глазами плавилось розовое пространство, разогретое солнцем до температуры доменной печи.
Наша беседа была очень неторопливой, я бы даже сказал – чересчур неторопливой. Между вопросом и ответом проходила минута, а то и две, и поэтому за полчаса мы успели поговорить об очень немногом.
– Как обеспечить… – машинально и бессмысленно повторяла Рита, – как обесточить… как обезглавить… как обезобразить…
Вдруг она резко села и, хлопнув меня ладонью по расслабленному животу, сказала:
– Есть! Эврика!
Я поморщился и, не открывал глаз, пробурчал:
– Это неоригинально. Один уже так кричал.
О том, что его потом зарубили солдаты, вспоминать не хотелось.
– Тело, впернутое в воду, выпирает на свободу с силой выпертой воды телом, впернутым туды! – радостно продекламировала Рита и спихнула меня в пруд.
Мне было лень двигать руками и ногами, и я медленно опустился на дно лицом вверх. Я видел, как надо мной колыхались и перебегали тени и блики, в ушах звучали подводные звуки, затем быстро проплыла какая-то мелкая рыбка, и я подумал, что хорошо быть рыбой и жить в воде. Вспомнилась древняя притча о том, как два китайских философа гуляли по берегу пруда, в котором резвились зеркальные карпы.
– Хорошо быть карпом и плескаться вот так, в прохладной, свежей воде! – сказал один.
– Откуда ты знаешь, что чувствует карп? – спросил второй, – ты ведь не рыба.
– Откуда ты знаешь, что знаю я, ты же – не я! – ответил первый…
Но тут организм потребовал от меня сделать очередной вдох, я неохотно загреб руками и вынырнул на поверхность.
Рита сидела на корточках на самом краю камня, и, не в силах противостоять соблазну, я схватил ее за лодыжку и стащил в воду. Она не сопротивлялась и, оказавшись в воде, сразу же обхватила меня руками и ногами. А поскольку мы были голыми, я тут же понял, почему она не сопротивлялась. Выскользнув из ее жадных объятий, я с превеликим трудом вылез на камень и, устроившись подальше от края, сказал:
– Ты мне это прекрати. Маньячка. Давай излагай свою гениальную идею.
– Импотент, – пробулькала она, погрузившись в воду до подбородка и пуская пузыри.
– Да. И это очень хорошо и полезно для моего здоровья, – сказал я, – но увильнуть тебе все равно не удастся. Говори.