Рита попыталась хихикнуть, но вместо этого икнула и, отдуваясь, ответила:
– По-моему, я объелась. Надо следить за собой, а то стану, как продавщица из колбасного отдела.
– Ты мне зубы не заговаривай, – грозно, но тихо произнес я.
– А ты не наезжай, – сказала Рита и, повернувшись на бок, стала рассматривать меня вблизи.
– У тебя есть седые волосы на висках… – прошептала она.
– У тебя их будет еще больше, чем у меня, если ты не ответишь на мой вопрос.
– Какой ты все-таки душный, – простонала Рита, – ну зачем тебе это знать?
– А что, у тебя есть что скрывать от меня? Может быть, ты все врешь, и твои объятия согласованы с вышестоящим начальством?
– Дурак!
– Ты называешь меня дураком уже второй раз, – ответил я, – это говорит либо о том, что я действительно дурак и это бросается в глаза, либо о том, что я попадаю в точку, а женщины, как известно, в таких случаях произносят именно это слово. Вот помню, однажды в Ессентуках одна блондинка…
– Заткнись! Я не желаю слушать ни о каких блондинках, тем более что терпеть их не могу.
– Тебе больше нравятся брюнетки? Расскажи какой-нибудь случай, который произошел у тебя с брюнеткой, – задушевно попросил я.
– Я могу рассказать тебе случай про одну брюнетку, которая проломила своему одноглазому любовнику голову. Коробкой из-под сигар. Самое интересное в этой истории то, что это произошло в Никарагуа, да и вообще, оно еще не произошло, но сейчас произойдет!
– Ха! Да ты сейчас не то что коробку из-под сигар, ты собственные трусы не поднимешь, – пренебрежительно сказал я.
– Трусы не подниму, – согласилась Рита, – а вот кое-что другое – с легкостью.
И она схватила меня слабой рукой за кое-что другое.
Я напряг все свои жалкие силы и убрал ее руку.
– Ты проиграла. Давай рассказывай.
– Ну какой же ты настырный! Рассказывать-то, в общем, и нечего… Ладно. Я приехала для того, чтобы убедиться в том, что ты не придумал никаких глупостей и продолжаешь действовать в соответствии с нашими общими, подчеркиваю – общими планами.
– Понятно. Только не забудь, что так я буду действовать только до тех пор, пока наши планы будут совпадать. А потом – извини. Там уж как выйдет.
– А если говорить совершенно откровенно, – Рита сладко зевнула, – ты слышишь меня?
– Слышу, слышу, говори.
– Сейчас я скажу тебе то, что не предназначено для твоих ушей, и ты должен это оценить.
– Оценю. Но вот только есть у меня сомнение, фраерок, – я тоже повернулся на бок, и мы оказались нос к носу.
Я чувствовал на губах теплое дыхание Риты, а в ее глазах, близко-близко от меня, отражалось окно, светившееся закатными красками.