– Что за сомнение? – Рита провела пальцем по моим губам.
– А то, что это твое решение открыть мне какие-то там карты, для меня якобы закрытые, является частью общего плана психологической обработки доверчивого и несчастного меня. Что скажешь?
– Молодец. Умный мальчик, – Рита улыбнулась, – все так и есть. Но карты эти – настоящие. То, что я тебе скажу – правда.
– Валяй.
– Я должна проверить, продолжаешь ли ты быть управляемым.
– Кем? Игроками?
– Да. Теми Игроками, которые старше и главнее тебя.
– Ну и как? – поинтересовался я как мог более равнодушно, хотя на самом деле это мне сильно не понравилось.
– Продолжаешь.
– Это хорошо или плохо?
– Это хорошо.
Рита посмотрела на то место, где у меня раньше был глаз, и сказала:
– Интересно, как ты выглядел с двумя глазами…
Я пожал плечами и ответил:
– Как… Обыкновенно, как все. Но лучше без одного глаза, чем без одного яйца.
Рита в ужасе вытаращила глаза и прошептала:
– Не надо о страшном!
Я усмехнулся, а она сказала:
– Это действительно хорошо, что ты пока еще управляем. Это значит, что ты пока еще у меня есть. А если ты перестанешь быть управляем, то станешь неинтересен и бесполезен. И тогда тебя оставят, а один ты не протянешь и двух дней.
– Ладно, это я уже слышал, – поморщился я.
– Да, слышал, – согласилась Рита, – но я скажу тебе еще кое-что. Человека, который в полной мере становится Игроком, перестает беспокоить то, как Игра ведет его. Он не испытывает детских комплексов типа «как это так, я сам себе главный начальник». Он не ощущает Игру как нечто, посягающее на его свободу и волю. Он в ней.
– А ты – в ней?
– Я – в ней.
– Ну и как тебе там?
– Поверь мне, хорошо.
Я замолчал и стал переваривать то, что только что услышал.
* * *
Подскакивая на колдобинах и натужно ревя дымящими моторами, самолет медленно разгонялся. Знахарь, дон Рикардо и его приемная дочь Кончита стояли у взлетной полосы и, щурясь от ветра, рвущего на них одежду, смотрели самолету вслед. Видя, что полоса уже кончается, а самолет так еще и не взлетел, Знахарь начал нервничать, но тут старый воздушный грузовик подпрыгнул, как неуклюжая жаба, и, зацепив колесами за верхушки деревьев, поднялся в воздух, став черным силуэтом на фоне заходящего солнца.
Знахарь с облегчением выдохнул и только теперь понял, что во время разгона этого допотопного военного урода он не дышал. Зрелище было и на самом деле не для слабонервных. За самолетом тянулся шлейф сизого дыма, как за подбитым «Фоккевульфом», и Знахарь с беспокойством оглянулся на дона Рикардо, но тот и глазом не моргнул, а значит, все было в порядке.