– А вы-то сами будете? – спохватился я, уже поднеся стакан к губам.
– А я уже, – успокоил меня дон Рикардо, – видите, какой я живой?
Я посмотрел на него еще раз и убедился, что так оно и есть. Дон Рикардо был, как огурец. Только глаза блестели совсем не по-утреннему.
– Ваше здоровье, – сказал я и опрокинул стакан в себя.
– А вот и ваш кофе, – сказал заботливый дон Рикардо, наливая черную дымящуюся жидкость в мятую алюминиевую кружку с ручкой, грубо отделанной деревом.
Приняв из его рук кофе и понюхав его, я приятно удивился.
Запах был что надо, и если бы мне подали этот кофе где-нибудь в Питере и сказали, что он сварен не совсем трезвым наркобароном в чайнике на костре, я бы не поверил.
Наверное, эти мысли отразились на моем лице, потому что дон Рикардо довольно ухмыльнулся и сказал по-русски:
– Знай наших!
А потом снова по-английски:
– Вы же в Южной Америке! А здесь кофе – такая же обыденность, как в России квас.
– Э, нет, дорогой сеньор, – возразил я, отпив небольшой глоток удивительно ароматного кофе, – тут вы не правы. Теперь в России обыденностью стало пиво. А про квас давно забыли. Так же, как и про лапти, балалайки и всю остальную интуристовскую чепуху.
– Традиции нужно беречь, – назидательно сказал дон Рикардо, наливая себе из чайника, – это культурное наследие.
Я не был готов к дискуссии на эту тему, поэтому сделал резкий вираж и спросил:
– А где мои ребята?
– Они нам не нужны. Встреча, на которую мы едем, совершенно конфиденциальна, поэтому с нами не будет ни моих, ни ваших шестерок.
Слово «шестерки» он произнес по-русски, и я, хмыкнув, сказал:
– Вы неплохо знаете русский жаргон. Ну, без шестерок, так без шестерок. А вообще где они? Живые хоть?
– Ну… Относительно живые. Педро, как наиболее приближенный и ответственный человек, вчера остановился вовремя, а вот этот новенький, Антонио…
И дон Рикардо неодобрительно покачал головой.
Я внимательно посмотрел на него и сказал:
– Дон Антонио, я надеюсь, вы не будете вершить над ним скорый и строгий суд типа «бац – и в сельву». Вот я покину вас вместе со своими орлами, все и успокоится. Пьянка прекратится, и все будет нормально. А то мне кажется…
– Не волнуйтесь, Тедди, я не буду убивать его. Но некоторое наказание он понесет. У меня здесь все пьют, но чтобы так…
– А может быть, это мой Сергей споил его, – сказал я, вспомнив вчерашний рассказ о том, как они, обнявшись, лежали за складом.
– Да не нервничайте вы, ей-богу, не трону я его. Хотел, признаюсь, но теперь, после разговора с вами, уже не хочу.
– Спасибо, – совершенно искренне сказал я, – у меня отлегло. А мои, значит, так и валяются в виде говядины?