Глава 10
Кармен и самолеты
Пока мы тряслись в «хаммере», я трудолюбиво открывал и закрывал бутыль, бережно передавая ее Альвецу и не менее бережно принимая ее обратно, болтал о чем попало, поддерживая любую тему, которую предлагал мне словоохотливый собеседник, но в моей голове, в самом темном ее углу, постоянно горела маленькая красная лампочка. Тревожная такая…
Я ехал в хорошем внедорожнике по плохой южноамериканской дороге, вокруг были джунгли, а рядом со мной – двое лихих латиносов, которым порешить человека что курице голову свернуть. Но не это беспокоило меня. Когда мы отбывали, а точнее, когда я уже заносил ногу на подножку «хаммера», из-за хижины выглянула Кончита. Она не видела, что я ее заметил, и поэтому не потрудилась придать своему лицу соответствующее случаю выражение.
Было ясно видно, что ее разбирают одновременно два чувства.
Одним из них была похоть неимоверной силы, которая в здешних краях считается, судя по всему, стрррррастной любовью. Как раз тот самый вариант, что у Кармен с этим солдатиком. А вторым чувством было некоторое, я бы сказал, злорадство. И именно выражение этого злорадства на личике Кончиты не давало мне покоя всю дорогу. Оно означало: а я знаю, что будет дальше!
Я пока что не знал, но был предупрежден тем, что увидел, а предупрежден, как известно, значит вооружен.
Ну что же, будем надеяться…
В общем, ехали мы, ехали, и наконец приехали.
Извилистая лесная дорога закончилась раньше, чем бутыль.
Когда между деревьев замелькали постройки, мало отличавшиеся от хижин, в которых обитали повстанцы сеньора Альвеца, в бутыли оставалось еще больше половины. И это было правильно. Ехать на важную встречу, набравшись до бровей, было бы недипломатично, но Альвеца это, похоже, не очень беспокоило. В демократичности здешних обычаев я уже убедился, а кроме того, история знает множество случаев, когда алкоголь отнюдь не мешал даже в делах государственной важности.
Товарищ Ельцин в этой области был весьма компетентен, и ничего – живем!
А Петр Первый, так тот вообще не просыхал со своим Алексашкой. Как проснется с утра, а алкаши, между прочим, рано просыпаются, так хвать за бутыль – и по стопарю. И давай государственные дела делать.
В общем, прибыли мы в распрекрасном настроении, и когда Альвец, вылезая из машины, чуть не выронил бутыль, его разобрал такой смех, что он ее все-таки выронил. Но, к счастью, бутыль не разбилась, упав на мягкую землю, да и не велика была бы потеря, потому что, как я понял, у них тут за каждым углом такая бутыль найдется.