— Когда на улице вёдро, здесь круглый день солнышко, — сообщила Анна Ивановна. — Нравится комнатка?
— Здесь очень уютно, — кивнула Тамара. — Спасибо.
На столе, накрытом салатного цвета скатеркой, пластмассовая вазочка с букетом садовых цветов. Рядом дешевая китайская магнитола. На кресле стопка потрепанных книг.
Сразу бросалось в глаза, что к ее приезду готовились. И ей было приятно почувствовать это после месяца полного отчуждения в обществе дяди и его толстой жены!
— Ну, распаковывайся, переодевайся, — Анна Ивановна провела большой жесткой ладонью по влажным Тамариным волосам.
— Хорошо, Анна Ивановна.
— Говори проще, Тамарочка: тетя Нюра и дядя Петя.
— Хорошо, тетя Нюра, — улыбнулась Тамара.
И подумала, что этот дождливый денек стал для нее по сути первым светлым днем после смерти родителей. Оказывается, люди умеют быть приветливыми.
Для того, чтобы ожить после месячной летаргии, оказалось достаточно всего лишь встречи с Кириллом, а это совпало еще с одним приятным событием — полчаса назад домоправительница, поцеловав на прощание мать и отца и смерив строгим взглядом Тамару, размашисто пошагала в Неболчи, спеша на ленинградский поезд. Никто не вызвался ее проводить, и, как показалось Тамаре, это здорово подпортило фрекен Бок настроение.
«Так тебе и надо, Толстая Задница! Проваливай!»
— Тетя Нюра, можно на речку?
— Сходи, милая.
Тамара положила в пакет томик с «Цивилизацией статуса» Роберта Шекли. Пакет она подложит под себя, чтобы не сидеть на влажной земле. А книжку… Это будет первая книжка, которую она прочитает с тех пор, как случилась трагедия.
«О, черт! И когда же получится не вспоминать об убитых родителях постоянно?»
— Тамара, сразу за огородом тропинка. Прямо по ней, никуда не сворачивая, дойдешь через бор до ручья.
— У меня все равно нет купальника.
Купальник остался в Тярлеве, в платяном шкафу в ее комнате. Дядя с толстухой, когда перевозили Тамарины вещи, почему-то оставили его там. Так же, как и компьютер. И телевизор. И книги. И магнитолу.
Узкую безымянную речку, которую здесь называли ручьем, от маленькой, в двенадцать дворов, деревни Капраново отделяла неширокая полоса соснового леса. Но в тот вечер до речки Тамара так и не дошла.
— Привет! — раздалось за спиной, и она чуть не подпрыгнула от неожиданности. Безлюдный вечерний лес, узенькая тропинка, — и вдруг прямо над ухом это звонкое «Привет!».
Тамара отпрянула в сторону и, стремительно обернувшись, чуть не приняла боевую стойку.
Ей улыбался долговязый паренек лет шестнадцати в вареных джинсах и красной цыганской рубахе, завязанной узлом на животе.