— Я не возьму в рот ни единой пилюли, — спокойно предупредила Тамара. — Попробуйте их затолкать в меня силой.
— А я и не буду. Просто начну разбавлять лекарства в твоем питье. Вылакаешь как миленькая.
«А вот об этом ты обмолвилась зря, — про себя расхохоталась Тамара. — Ведь предупреждена — вооружена. Я, конечно, понимаю твои мечты о том, чтобы я сошла с ума, а для этого мне надо принимать всякую дрянь, но только, как ни старайся, ни одной таблетки ты мне не скормишь. И ни единого глотка из эмалированной кружечки я теперь не сделаю. У меня уже есть опыт утоления жажды из бачка унитаза. Антисанитарно, противно. Но это лучше, чем стать дурочкой».
— Итак, я закончила, — подвела черту под своим монологом домоправительница. — У тебя есть вопросы?
— Да. Мне будут выданы книги?
— Тебе они запрещены.
Другого ответа Тамара и не ждала.
— А что мне не запрещено? — с ехидцей поинтересовалась она. — Просто лежать на кровати и глазеть в потолок?
— Именно так, — сохраняя серьезную мину при идиотской игре, констатировала толстуха. — А кроме того — еще раз заостряю на этом твое внимание — не капризничать, не дерзить, не драться и исправно принимать лекарства.
— Кстати. А когда меня будет осматривать врач?
— Скоро. В течение этого месяца он тебя навестит, и тогда будет решен вопрос о том, чтобы он стал твоим постоянным домашним врачом.
Разбирая то тряпье, что принесла ей толстуха, Тамара обнаружила какие-то невообразимые гольфы, неизвестно где раздобытую домоправительницей длинную подростковую юбочку и линялую, но чистую футболку размера на четыре больше необходимого.
— А где все мои вещи? Почему я должна ходить в чем-то чужом?
— Надевай, что дают. И не привередничай.
«Идиотизм в квадрате!!! Театр абсурда!!! Только бы не расхохотаться!»
Облачившись в пожалованное тряпье, Тамара под надзором Светланы Петровны дошла до туалета, с удовлетворением отметила, что дверь запереть за собой не запретили, привычно уже напилась из бачка и при этом, кажется, уложилась в отведенные три минуты. Во всяком случае, дежурившая в коридоре домоправительница о превышении срока не сказала ни слова. Отконвоировала Тамару обратно в комнату, без особой настойчивости попыталась скормить ей полгорсти каких-то разноцветных пилюль, но после категорического отказа подозрительно легко отступилась. И, пожелав на прощание спокойной ночи, свалила из комнаты. А девочка без промедления принялась за гречневую кашу с тушенкой, стараясь скорее освободить миску, чтобы с ее помощью приступить к прослушиванию разговоров за стенкой.