Но я был в гостях, и поэтому мне здесь нравилось.
– А у тебя тут ничего, – похвалил я квартиру. – Дорого обошлось?
– А, ерунда, – отозвалась она из кухни, – вместе с ремонтом – шестьдесят восемь штук.
Я засмеялся:
– И давно шестьдесят восемь тысяч долларов стали для тебя ерундой?
Она вышла из кухни, вытирая руки испанским полотенцем, и ответила:
– А с тех самых пор, как ты изволил оставить меня, несчастную, в этом сраном отеле в Дюссельдорфе.
– Понял, – ответил я и надел мягкие тапки.
– Ты кушать хочешь? – спросила Наташа.
– Честно говоря – нет.
– Ну а кофе там всякий, чай с пирожными?
– Честно говоря – да. Лучше – чай. Кофе я уже сегодня выпил столько, что шнурки на ботинках торчком стоят.
Она засмеялась и вдруг подошла ко мне, обняла и, положив голову мне на грудь, тихо сказала:
– А ты знаешь, я ведь по тебе соскучилась.
– Правда? – тупо спросил я, не зная, как региро-вать на такое неожиданное заявление.
– Правда, – ответила она, затем вздохнула и оттолкнула меня. – Проходи в комнату. Сейчас я все принесу.
Я пошел в комнату, ничего не понимая.
Влюбилась она в меня, что ли? Только этого еще не хватало!
И мне вдруг представилось, как мы с Наташей входим во Дворец бракосочетаний. На мне – черная пара с треугольником платка, торчащим из нагрудного кармана, на ней – длинное свадебное платье и фата. Сбоку тусуется толпа свидетелей, состоящая исключительно из знакомых урок. Впереди всех – радостно улыбающийся Стилет.
Картина была настолько невероятная и абсурдная, что я не выдержал и громко засмеялся, при этом повалившись на просторный мягкий диван.
Прибежавшая из кухни Наташа удивленно спросила:
– Ты это что? Не заболел часом?
– Да нет, – в перерыве между приступами смеха ответил я, отмахиваясь от нее, – это я о своем, о мужском.
– Ну-ну, – подозрительно посмотрев на меня, сказала Наташа, – ты смотри, если что – у меня в Кащенко хорошие знакомые есть. Помогут, если надо.
И снова ушла на кухню.
Наконец мы с ней уселись в уютные кресла по обе стороны от низкого столика и приступили к чаепитию. Наташа взяла пульт от телевизора и нажала кнопку. Экран засветился, и на нем появилась девушка, заговорившая с середины фразы:
– … пока не установлены. Основной версией преступления следствие считает разборки между не поделившими сферы влияния криминальными структурами.
На экране показался разваленный на части «мерседес». Асфальт вокруг него был густо усыпан кусками железа и какими-то ошметками. Менты, стараясь сохранять умный вид, бродили среди всего этого, а девушка за кадром продолжала:
– С момента преступления прошло уже три дня, но работникам правоохранительных органов так и не удалось напасть на след исполнителей и заказчиков этого взрыва на Ленинском проспекте.