Я засмеялся и сказал:
– Может быть, я и законченный идиот, но верить Губанову – это уже слишком. Ты меня просто обижаешь.
– Ну вот и хорошо. А теперь – марш в ванную. Настало время начинать рассчитываться со мной за мою гениальность.
И она, поднявшись с кресла, начала убирать со столика чайные принадлежности, а я, естественно, отправился в ванную.
Что мне еще оставалось делать?
* * *
Когда я вышел из ванной, обвязав вокруг бедер полотенце, Наташа как раз заканчивала расстилать постель.
Постелька была ничего, просторная.
Увидев, что я готов, она обернулась и, посмотрев на полотенце, недовольно поморщилась.
– С каких это пор ты стал таким стеснительным при мне?
Она сдернула полотенце и, по-хозяйски осмотрев то, что открылось ее глазам, сказала:
– Вот теперь совсем другое дело!
И вдруг она опустилась на колени и, бережно взяв в кулак ту часть моего тела, которая пока что была маленькой и мягкой, а через некоторое время должна была стать большой, твердой и горячей, заговорила с ней:
– Ты где это шлялся, негодный? Где тебя носило? Небось совался куда ни попадя, к разным девкам между ног! Наташа его тут ждет, ночей не спит, а он болтается между ног у этого болвана и в ус не дует. Ну погоди, скоро придется тебе ответ держать. Будешь ты стоять передо мной по стойке смирно и делать все, что я скажу!
Она ласково потрепала его, как нашкодившего котенка, и неохотно отпустила.
Глава 5
КАК ГУБАНОВ ГУБУ РАСКАТАЛ
Генерал Губанов, одетый в джинсы и серый свитер, стоял у окна и смотрел сквозь пыльное стекло на улицу.
Явочная квартира, где через двадцать минут должна была произойти его встреча с Наташей, находилась на улице Блохина и выходила окнами как раз на Князь-Владимирский собор.
Раньше весь этот дом принадлежал купцу Воло-кушину, занимавшемуся поставками зерна и муки, но пришло другое время, и те, кто в то время был ничем, поубивали тех, кто был всем, в том числе и самого Волокушина. То, что нашли в его доме, было украдено, продано и пропито, а остальное просто разрубили топорами, потому что новые хозяева жизни не могли смотреть на вещи, которые одним только своим видом напоминали о богатстве, уверенности и превосходстве прежних хозяев. Огромные квартиры, занимавшие целые этажи, были расчленены на нелепые обрубки, и люди, которые думали, что им известно, что такое справедливость и как ее достичь, стали в них жить.
С тех пор прошло немало времени. Те, кто отменил жизнь купца Волокушина, давно умерли, после них родились другие, они тоже умерли, и теперь в этом доме жили те, кому было наплевать на своих самонадеянных и невежественных предков, веривших в то, что все равны, и что даже если это и не так, то равенство можно легко установить корявым росчерком пера или небрежным нажатием на курок.