Пока не рухнула в ночь.
Психоном встретил ее упругим ударом ветра, несущего запахи лаванды и бугенвилий, и горечи листьев, сжигаемых на кострах осени. Келена расправила крылья, поймала поток – и не удержалась: расхохоталась от переполнивших ее чувств. Единение с психономом: вы входите друг в друга, как меч в ножны, как двое нежных любовников.
Неповторимый и чудесный праздник – «сейчас».
О люди, вы даже не представляете, насколько вам повезло. Владельцы стран и континентов, на этих пажитях вы можете взрастить все, что пожелаете – пока живы. Рай и геенна, высокое и низменное, страсть и страдание – вы вольны засеять их сказочными драгоценностями, изумрудами прожитых мгновений, каждое из которых – неповторимо.
Это ли не дар свыше? И на что вы его растрачиваете?
Углубляетесь в воспоминания, эмигрируя в «уже было». Предаетесь мечтам, отплывая в «еще не было». Настоящее утекает песком сквозь пальцы, оставляя зияющие прорехи на ткани создаваемого мира. Вы жадно перебираете найденные когда-то медяки и вожделеете серебра, не замечая ежесекундно сыплющегося на вас золотого дождя.
Ветер усиливался. Келена стремительно неслась над окутанными тьмой землями. Внизу проплывали неясные очертания заброшенных городов и циклопических построек, не озаряемые даже робким лучиком света. Лишь вдалеке, на вересковых пустошах, жгли костры. Гарпия скользнула ближе к земле. То, что она ищет, не может таиться во тьме: она знала это по опыту.
В глаза ударило солнце. Из ночи она влетела в день, и не удивилась.
Небо переливалось сияющими разводами, раскрашивая облака во все цвета радуги. Внизу рос город. Земля влажно лопалась, из нее красноголовыми подрябиновиками лезли белокаменные дома, блестя черепицей крыш. На холме кольцом башен-боровиков встал к небу замок; деловитыми опятами проклюнулись хижины предместий. Вот уже и букашки-хлопотуны на улицах засуетились…
Нет, не здесь. Келена сделала круг над новорожденным городом, раздувая ноздри. Она даже облизнулась, пробуя воздух на вкус. Кислая медь на языке. Будоражащий запах перемен. Перемены пахнут смоленой пенькой, известковой пылью и рассветным бризом. Хотя псоглавец Доминго наверняка бы не согласился. Но псоглавец – там, а мы – тут.
Долгий и чистый звук колокола в вышине. С востока долетает манящий, далекий отголосок. В нем спрятан карамельный пурпур зари. Туда?
Да! – отозвалось эхо.
Келена чувствовала: лететь придется долго. Страна души поэта обширна – не чета иным куцым миркам; а паразит, видимо, притаился на другом ее краю. Путеводной нитью могло стать что угодно: стайка стрижей с изумрудными крыльями, густеющие пряди воздуха, прожилки черных трещин на хрустале небосвода… Гарпия взяла направление, как гончая – след.