— Вы что, верите, в Деда Мороза?
Выражение лица у старика стало грустным. Он уселся на край моего ложа и, казалось, задумался:
— Ты спрашиваешь, верю ли я в бога. Да, верю. Или, вернее, я верю, что я верю. Вследствие политической необходимости, из альтруизма и потому, что плохо переношу состояние невесомости. В этой античной трагедии такова судьба нищих и людей благоразумных…
— Мор, — сказал пилот, — вы — сама любезность, но зачем вы разговариваете с этим напуганным ребенком, как с коллегой из Парапсихического колледжа?! Она не знает, что такое трагедия. К счастью, конечно! Ведь ты не знаешь, что такое…
Он не закончил фразу, но я прочитала продолжение в его мозгу и достаточно метко выдала ответ:
— Трагедия? Это будет в тот день, когда забудут, что нас были миллионы… и наша история будет излагаться высоким стилем в двенадцатистопных стихах. Это будет происходить во дворце, в бассейне с искусственным подогревом, никто не будет болеть дизентерией, и докладчик покинет нашу с вами историю как раз в тот момент, когда мы должны будем сгореть в пламени огнеметов или нам вспорют животы, и ночь поглотит нас. Но именно в этот момент и начинается истина. Что доказывает, что все трагедии — шлюхи.
— Великий микрокосмос! — выругался астроботаник, а следом и прочие. Механик и радист разглядывали меня, разинув рты. — Сколько тебе лет?
— Следует заметить, — сказала я, прижавшись к стене, которая начала мелко дрожать, — что я не интересовалась вашим возрастом. Как и вашими именами.
— Она права, — вмешался пилот. Он рассмеялся, и в рубке как будто взошло солнце. А я уже ругала себя: «Я не знаю, что в моем распоряжении удар молнии. Еще рано. Надо себя сдерживать…»
— Свободная гражданка, меня вы уже знаете. Я командую этим кораблем. А это ученый-эксперт нашей экспедиции Морозов Иван, сын Петра, из Арктурианской Академии Наук. Далее — электроник Гейнц Шталь и специалист по кибернетике Даг Моррис. Мы, конечно, совмещаем обязанности. Именно мы и составляем экипаж корабля, который прозвали за его форму «Летающая игла», и нам, соответственно, 24, 50, 25 и 26 лет. Мы прилетели сюда — я имею в виду Солнечную систему — чтобы попытаться спасти хоть что-нибудь. Я думаю, вы можете доверять нам.
— Я думаю, мне не остается ничего другого, — в тон ему ответила я со всем возможным достоинством. — Вы тоже должны доверять мне, так как я потеряла в этой заварухе моего тиранозавра с документами. Меня зовут Талестра Новак. Через восемь месяцев мне исполнится двенадцать лет. Я всевидящая мутантка, а также немного телекинезистка.