— Очень хорошо, спасибо. А вы?
— Я всегда сплю хорошо. Лука нагрел паровой котел. Мы сомневались, работает ли он, но теперь горячая вода есть, так что можете принять душ или ванну. Вы там найдете все необходимое. Лука редко что-либо забывает. Дон Карлос часто говорил, что из Луки получилась бы отличная горничная, если бы он был женщиной.
— Если это он готовил паэлью, которую мы ели прошлым вечером, он, безусловно, просто сокровище, — согласилась я.
— Завтрак будет еще лучше. Он готовит вам омлеты так, как только испанцы умеют их готовить. Если вам понадобится что-то еще, позовите меня. Я буду в столовой.
— Поблагодарите Луку за беспокойство, ванна — это именно то, что мне так необходимо сегодня утром.
— Вы видели восход солнца? Не упустите его.
Я закрыла дверь и поставила поднос на постель. Анджела села и взяла одну из дымящихся кружек. Я отнесла свою к окну. Испанцы питают склонность к сладостям, но я обратила внимание на то что большинство молодых испанок сохраняют фигуру до тех пор, пока не выйдут замуж. Шоколад был восхитительным, и мне не хватило силы воли хоть немного оставить на дне.
Вид из окон очаровал меня. Эта сторона замка была обращена к глубокой долине, по крайней мере на две тысячи футов ниже нашего окна, и вертикальная внешняя сторона утеса казалась огромным продолжением стены спальни. Внизу гора спускалась под острым углом на дно долины, где серебристая река бежала на восток. Но что внушило мне благоговение, так это солнце, всходящее из-за горного хребта над долиной. Самые высокие пики и седловины все еще были покрыты снегом, даже теплые ветры весны не могли их растопить. Теперь снег казался розовым, а беспорядочные массы облаков над горами были окрашены в вишневые, розовые и темно-красные тона. Анджела, поев, присоединилась ко мне, и даже она была очарована. Затем, умывшись и одевшись, оживленные, мы вышли из комнаты. День не мог начаться более многообещающим образом.
Большие пышные омлеты «Мерседес» Луки выглядели просто сказочно, они состояли из яиц, масла, шнитт-лука, чеснока, петрушки и хереса, он густо посыпал их нарезанной ветчиной и грибами.
Лука прислуживал нам с гордой улыбкой. Даже его кофе был чрезвычайно хорош, и, по мере того как мы пробовали и выражали свое одобрение, он суетился вокруг нас, словно дружелюбный сенбернар. Если поначалу он мне показался страшным, то теперь уже воспринимался совсем по-другому. Особенно когда я смотрела в его глаза. Они были карими и теплыми, так что некоторое время спустя забывалось, какое странное, побитое у него лицо. Луке, похоже, мы с Анджелой тоже понравились. Но на Десмонда он смотрел совсем по-особому, никогда в жизни я не видела столь слепой собачьей преданности. Когда Десмонд прикасался к нему, чтобы привлечь его внимание, и заговаривал с ним по-испански, Лука внимательно следил за каждым движением губ Десмонда, и его собственные губы повторяли каждое слово. Точность, с которой он читал, изумила меня. Я решила, что Десмонд за эти два года много времени проводил в обществе Луки, так как подобного умения нелегко достигнуть.