Ему встречались такие женщины, с ними интересно было беседовать, однако все они, к несчастью, оказались замужем, за исключением одной – вдовы старше его на несколько лет. К сожалению, он не мог позволить себе жениться на женщине, возраст которой приближался к критическому. Ему нужна жена, которая могла бы родить ему сына.
Это самое важное, особенно сейчас, когда стало ясно, что у Артура никогда не будет детей, и теперь Малком несет ответственность за продолжение рода.
Ему нужен сын, и чем скорее, тем лучше. Натали может сколько угодно отворачивать нос от практических причин женитьбы, но, черт побери, только они имеют значение, а не какая-то там любовь.
Любовь! Малком насмешливо фыркнул. Само это слово вызывало у него раздражение. Кэтрин камнем висела у него на шее, молила его о любви, доводя себя этим до истерик. В течение многих лет он чувствовал себя виновным в том, что не может ответить ей взаимностью. В течение многих лет ему приходилось выдерживать ее бесконечные упреки, видеть ее печальные глаза, чувствовать себя негодяем оттого, что он ее не любит, не может заставить себя ее полюбить. И постепенно он начал подозревать, что все ее слезы, истерики, дурное настроение – это все фальшь. С их помощью она пыталась заставить его плясать под ее дудку. А поняв это, он почувствовал непреодолимое отвращение, приведшее его… О Господи, лучше об этом не думать!
Интересно, что в его прошлом соответствует истине? То, что он разбил жене сердце или что она постоянно пыталась им руководить? А может быть, истина лежит где-то посередине? Похоже, он никогда не узнает ответа на этот вопрос. Единственное, что он знает, так это то, что при одном упоминании слова «любовь» в нем поднимается волна отвращения.
Когда Малком добрался до вершины холма, он тяжело дышал, однако настроение его улучшилось. Ничто так не прочищает мозги, как ходьба, это всем известно. Остановившись, он взглянул вниз. Слева виднелись трубы и крыша Кросби-Холла. Отсюда была четко видна граница между той частью особняка, которая была построена во времена правления Тюдоров, и той, что возводилась в более позднее время. С архитектурной точки зрения – полный кошмар, решил он, однако в то же время дом, как ни странно, был не лишен очарования и уюта. Вокруг особняка, насколько хватало глаз, простирались аккуратные квадраты полей, на которых то тут, то там стояли коттеджи арендаторов. Похоже, Кросби-Холл – процветающее поместье, в котором жизнь бьет ключом.
Справа располагалось его собственное поместье – Ларкспер, представлявшее резкий контраст с Кросби-Холлом, элегантное и строгое, грациозно раскинувшееся на склоне холма. В красивом парке не было видно ни одного коттеджа арендаторов, на полях не колосилась пшеница, не пасся скот. Ларкспер был не фермой, а игрушкой богатой семьи. Очаровательной, однако не приносящей никакого дохода, а просто декоративной. Так же как и его жизнь, подумал Малком. Но женитьба и дети – а самое главное, сын, – когда они у него появятся, наполнят его существование глубоким смыслом.