Июнь 1803 года
Натали остановилась как вкопанная, глядя в окно библиотеки. Она была настолько потрясена, что не смогла больше сделать ни шагу. Розовых кустов, за которыми она любовно ухаживала с четырнадцати лет, на своем обычном месте не оказалось. Они исчезли! Там, где они раньше росли, зияли уродливые черные ямы. Несколько мгновений она стояла окаменев, пораженная и недоумевающая. Но мало-помалу недоумение ее сменилось яростью. Она представить себе не могла, зачем так варварски обошлись с ее любимыми растениями, но прекрасно знала, кто это сделал. Круто повернувшись, она выскочила из библиотеки и помчалась к апартаментам жены своего брата. Только Мейбл могла приказать выкопать милые ее сердцу розы. Только Мейбл способна совершить столь отвратительный поступок!
К тому времени, когда Натали добежала до гостиной Мейбл – эту комнату она всегда называла про себя не иначе как «гостиная Мейбл», поскольку новоиспеченная миссис Уиттакер настояла на том, чтобы переоборудовать маленькую столовую, примыкающую к кухне, в гостиную, чего прежде никогда не делали, – лицо ее было бледным от гнева. Даже не удосужившись постучать, она распахнула дверь и ворвалась в комнату.
Увидев ее, Мейбл досадливо поморщилась.
– Пожалуйста, тише, – простонала она и театральным жестом прижала руку ко лбу. – У меня ужасно болит голова. Просто раскалывается.
Натали изо всех сил сжала губы, стараясь не дать волю гневу. Она хотела быть вежливой! Однако быть вежливой с Мейбл было ох как нелегко. Ни один человек на свете не мог вывести Натали из себя так быстро, как эта особа. Разве что ее муж. Однако сейчас Мейбл ждала ребенка, и об этом не следовало забывать. В данный момент она возлежала в шезлонге с таким мученическим видом, что, вполне возможно, голова у нее и в самом деле болела.
Впрочем, Гектор, примостившийся у ее ног, с таким мрачным видом растирал ей опухшие лодыжки, что, скорее всего, Мейбл просто изображала недомогание, а на самом деле чувствовала себя великолепно и просто играла на публику. А недовольное выражение лица ее мужа говорило о том, что играет она не вполне убедительно.
Прервав свою работу, Гектор сердито взглянул на Натали:
– Могла бы постучать, прежде чем врываться в нашу комнату!
Натали яростно бросилась в атаку:
– А ты мог бы спросить разрешения, прежде чем уничтожать мои розы!
На лицах Гектора и Мейбл появилось виноватое выражение, и Натали сразу поняла: они вместе приняли неблаговидное решение расправиться с ее любимыми цветами и теперь прекрасно понимают, насколько некрасиво поступили. Губы Гектора растянулись в ухмылке, которую он даже не пытался скрыть, и эта ухмылка лучше всяких слов свидетельствовала о том, что реакция сестры доставляет ему истинное удовольствие.
