решил, а не твои. Поначалу он мои отчины охапить захотел, да только не вышло у него, а затем уж и я. Долг платежом красен. И спор этот наш с ним. Ты же тут и вовсе ни при чем.
– Так ты на стол этот прав еще менее имеешь! – возмутился Мстислав.
– Я его по праву меча у Мстислава Святославовича отнял. Ныне мой он, и кончен разговор, – отрубил Константин. – Что же до вас касаемо, – повернул он голову к Александру Бельзскому и турово-пинским князьям, – и вам так же скажу. Рати на ваши земли я повел лишь в ответ, после того как вы на рязанские пришли. И никто вас силком ко мне не гнал, сами за поживой ринулись, да еще и степняков позвали. А теперь что же – не сумели в сече одолеть, так жаждете за столом своего добиться, так, что ли? Хотя, – он тут же резко изменил тон, желая дать надежду, а то уедут, чего доброго, – если ко мне с просьбой обращаются, то и я покладист становлюсь. Вот только поначалу давайте с царем порешим, а уж когда изберем его, тогда и разговоры вести станем. Все вернуть не обещаю, но часть отдам. В том, ежели вам, как Ярославу, моего слова мало, могу хоть сейчас роту на мече дать.
Выждав немного для приличия – вдруг кто-нибудь и впрямь таким бессовестным окажется, что попросит поклясться, – Константин вновь почтительно обратился к киевскому князю:
– Дозволь же теперь, Мстислав Романович, приступить к чтению харатьи.
Дождавшись, когда тот наклонит голову в знак согласия, рязанский князь повернулся к своему летописцу, махнул ему повелительно.
Тут-то все и началось.
Уже одно из самых первых положений, суть которого состояла в том, чтобы «все князья роту царю давали», вызвало такую бурю негодования, что угомонить разбушевавшуюся вольницу сумел только митрополит.
Поднявшись со своего места, он обвел укоризненным взглядом крикунов и негромко произнес:
– Зрю я, что ваше нежелание присягнуть будущему избраннику явно от гордыни бесовской исходит, коя матерью всем смертным грехам доводится. Негоже, глаголите вы, чтобы Рюриковичи другому Рюриковичу в верности клялись. Но в чем же тут непотребство зрите? Али ваши бояре и дружинники не такую же роту вам дают? Они же – суть такие, яко и вы, человецы о двух руках, двух ногах и голове. Более того, выходит, что у них умишка поболе вашего, ибо разумеют, что без роты вы им на куну малую не доверите. А как же царь вам верить возможет? И в чем тут поношение чести вашей? Вы ж не просто обычному Рюриковичу бразды в руки вручите, но самому изо вас достойнейшему, вами же избранному. Опять же иное в разум возьмите. Кто знает – может, именно вам эту роту давать и не придется. Может, это вам все прочие давать ее станут. Царь-то будущий ныне среди вас сидит, за этим столом.