Красные курганы (Елманов) - страница 96

Кстати, скорее всего, именно по причине своего неизбрания на пост епископа Суздальской и Владимирской епархий так злобствует на князя отец Филарет, автор одной из самых знаменитых летописей того времени. По всей видимости, именно Константин принимал участие в тех выборах, он и отвел кандидатуру Филарета, не допустив его в епископы.

Из тех же источников мы примерно узнаем и возраст Пимена, автора другой летописи. Согласитесь, что какому-то юному монашку навряд ли доверят столь ответственное дело, как участие в выборах духовного владыки, тем более такой богатой и многочисленной епархии. Князь Константин просто никогда бы на такое не пошел. По всей видимости, к 1220 году Пимен был в возрасте сорока, а то и пятидесяти лет.

Албул О. А. Наиболее полная история российской государственности.
СПб., 1830. Т. 3, с. 26.

Глава 7

Епископы – суть человецы

Тут вообще началось —

Не опишешь в словах, —

И откуда взялось

Столько силы в руках!…

В. Высоцкий

«Вот уж воистину – каждому свое», – думал Константин, останавливаясь по просьбе владыки Мефодия перед знаменитыми Золотыми воротами.

В то время как рязанский епископ истово крестя двумя перстами и склонялся в поклонах перед надвратной Благовещенской церковью, Константин, стоя чуть сзади, тихонько пробегался глазами, внимательно разглядывая укрепления.

Посмотреть было на что. Не зря он поддался на уговоры отца Мефодия и приехал сюда на экскурсию, воспользовавшись свободной минуткой. Сами-то они въезжали в Киев через западные Подольские ворота, которые выглядели значительно скромнее. А тут…

Огромные валы достигали в высоту никак не меньше полутора десятков метров. Глубину рва измерить он не мог, но до воды, замерзшей глубоко внизу, было около четырех метров. Словом, штурмом взять город было бы затруднительно.

«А вот ворота, хоть они и крепки, тараном осилить можно, – прикинул он в уме. – Метров семь по ширине, так что если бить в самый центр, то очень даже запросто. Эх, Миньку бы сюда. Он за час бы вычислил, какая ударная сила нужна, чтобы их сломать, – но тут же одернул себя: – И думать не моги. Черной славы Андрея Боголюбского захотел»[74].

Впрочем, брать Киев, да еще вот так, на копье, то есть кровавым штурмом с непременным последующим побоищем, Константин и в мыслях не собирался. Намерения у него были самые что ни на есть мирные, так что прикидывал все это он скорее по привычке.

Одними пожеланиями удачу не приманишь. Константин это хорошо знал, поэтому старался предусмотреть малейшие случайности и даже время для поездки выбрал, как ему казалось, наиболее удачное. Рождество Христово подходило ему по всем статьям. Сам-то он все эти обряды да службы не ахти как любил, едва заходил в храм, как тут же вспоминал слова из песни: