К о с т и к. Все же не стоит переживать. Важно не то, что вас победили. Важно, что вы сопротивлялись!
Л ю д о ч к а. Не надо про грустное говорить!
К о с т и к. Верно, давайте лучше петь. Вашу польку в моем переводе. «Мой отец за-пре-щал, чтоб я польку тан-це-вала. Мой отец запрещал, чтоб я польку танце-вал».
А л е в т и н а. И чтобы я с незаконченным высшим все это слушала.
Л ю д о ч к а. Так хорошо же!
К о с т и к (полуобняв Алевтину). Я перед нею робею. Нет, правда.
Х о б о т о в. Боже мой, Маргарита и Савва!
Л ю д о ч к а. Я убегу.
Х о б о т о в. Ни в коем случае.
Л ю д о ч к а. Убегу.
К о с т и к. Не надо бежать. Временно отойдем под навес и посмотрим, чем кончится партия.
Костик, Алевтина и Людочка идут к доминошникам, и таким образом появившиеся Маргарита и Савва их не видят.
М а р г а р и т а (оглядывая Хоботова). Ну, сегодня совсем молодцом. Глаза совсем по-другому смотрят.
Х о б о т о в. Да, я чувствую, что здоров.
С а в в а. Вот и ладно.
М а р г а р и т а. Привет, Аркадий.
В е л ю р о в. Каково вам на новом месте?
С а в в а. Это, брат, сон. Хожу да жмурюсь. Такой это, понимаешь, простор. Такая воля. Гуляй — не хочу. Есть, конечно, чего поделать. Я утром как встал, так сразу за дрель… Ну… и полы, и всякая мелочь. Но это, знаешь, были бы руки. Все налажу в короткий срок. Льву там тоже очень понравится.
Х о б о т о в. Это не так уж важно.
С а в в а. Не скромничай. Тебе там жить.
Х о б о т о в. Вы вновь за свое?
М а р г а р и т а. Я говорила с Верой Семеновной. Она сказала — тебя можно брать.
Х о б о т о в. Что значит — брать?
М а р г а р и т а. Я к ней пройду. А ты пока оформляй бумаги и спускайся в приемный покой. Савва, возьми такси на стоянке и подгони машину сюда.
С а в в а. Сделаю.
М а р г а р и т а. Мы везем его к нам. Живо! Хоботов, ты не мешкай. (Идет.)
Х о б о т о в. Савва, скажи, когда это кончится? Что ты молчишь?
С а в в а. Нехорошо.
Х о б о т о в. Что нехорошего?
С а в в а. Не обижайся. Я тебе откровенно скажу. Ты — выдающийся человек. Я, безусловно, тобой восхищаюсь. Я, откровенно говоря, просто даже не понимаю, откуда такая вот голова и чего в нее ни напихано. Но скажу тебе откровенно, ты иногда ставишь в тупик.
Х о б о т о в. Позвольте…
С а в в а. Нет уж, позволь и мне. Откровенно сказать, — наболело. Такая у тебя голова, и этой самою головою не смыслишь самых простых вещей. Сам знаешь, у Маргариты мозги — тебе против них не потянуть. Что тебе дадено, то тебе дадено, а чего не дано, того не дано. Пойми наконец, какой ты везучий. Жалеет тебя такой человек. Можешь жить у нее как за пазухой. Чего ж тебе надо? Живи да радуйся. И делай что тебе говорят. Вот вырезали у тебя твою дрянь. Кажется, счастье. А что ты делал? Как себя вел? Как скандалист. Ты же буквально сучил ногами. Ты же попросту хулиганил. «Уйдите, не дамся, я сам — с усам!» Я откровенно скажу — постыдно. Сам ты хоть отдохнул под наркозом, а Маргарита ночи не спит.