– Рябину я кстати, с осени припасла. Когда будем чистить помещение перед открытием, повешу над дверьми. Проходи, только осторожнее. Изорка постоянно с белым хвостом ходит.
Имелся в виду подол тяжелой шубы.
Сана, рассказывая про иные похождения подруги в салоне, ждала, что Дара хоть что-то скажет про ее новый цвет волос, но крестная была слишком увлечена собственными заботами.
– Саночка, мне нужна твоя главная процедура. Где тут у вас можно лечь? – спросила она.
Эта процедура, подстройка физического тела под преображенное эфирное, Сане особенно удавалась.
– Где? В Изоркином кабинете… Погоди, там уже лежит человек! Я на эту Изорку инкуба натравлю! Салон еще не открыт, а она льготные визитки раздает!
– Там что, клиент? – удивилась Дара.
– Ну! Приперся спозаранку! И визиткой машет! Не выгонять же, первый все-таки. Ну, я его кое-как привела в чувство, сейчас лежит, дремлет. Не человек, а сквозняк какой-то, отовсюду сифонит, ничего в нем не держится…
– Порча?
– И еще какая!
– Другой подходящей комнаты нет?
– Эти сукины дети только кабинет довели до ума, – пожаловалась Сана. – Там обе массажные кушетки, все столы, гадальные столики – не повернуться.
– Дремлет, говоришь?
– Я его как грудного ребенка запеленала, чтобы тепло не потерял, все на него навалила, и купол сверху! Знаешь, как я с ним возилась? Защита пробита по всему периметру, так сифонит, что шторы на окнах шевелятся. Представляешь?
– И долго он там у тебя дремать будет?
Сана посмотрела на часы.
– Ну, час по меньшей мере.
– Пошли!
В кабинете на одной из кушеток лежало что-то вроде долговязой египетской мумии – вот только египтяне поверх одеял не заматывали своих покойных фараонов в китайский атлас с золотыми драконами. Даже лицо страдальца было прикрыто бумажной салфеткой с дыркой, примерно соответствующей рту и ноздрям.
– Сейчас я постелю, а ты раздевайся, – велела крестной Сана и стала раскладывать на второй кушетке сперва мягкий тюфячок, потом – одноразовую простыню.
Дара присела рядом с сифонящим клиентом, чтобы стянуть колготки.
Очевидно, Сана не имела опыта упаковки мумий и случайно оставила в одеялах щель. В складках произошло некое шевеление, как будто маленькое и слепое существо тыкалось в поисках выхода. Потом появились пальцы. И пальцы эти не тянулись, не скользили по ткани – они шли, шли небольшими шажками, указательный был за правую ногу, средний, украшенный серебряным перстнем, – за левую.
Дара, увидев эту шагающую руку, невольно открыла рот, рука же тем временем неторопливо вскарабкалась ей на голое бедро.