– Утащили ее. Это же глупость! Если бы они не суетились, мы сами никогда бы не догадались!..
– Это не глупость! Ты не знаешь… На фотографии была Алена! – безумно злой на Зуева с его детективным восторгом, выкрикнул Игрушка.
– Кончайте треп! – приказал Соломин. – Не до вас!
– Да, это се фотография! – не жалея себя, продолжал Игрушка. – И они это знали! Тот парень в десантных штанах, который заглянул Олегу через плечо, – помнишь, Олег? Он же был в машине! Он за рулем! И они увезли ее, чтобы она их не выдала! Она здорово с ними повязана… И она всех нас водила за нос!
Пораженные этим заявлением, Наташа и Зуев переглянулись. Уж если кого и водила за нос, то не Наташу и не Зуева.
– Это она потеряла у Костяя браслет! – восклицал Игрушка, давясь слезами. – Это она ему позировала. А другие ей и на фиг не нужны! Она была его любовницей! А потом они ее купили! И через нее узнали, что он готовит разоблачительный материал! Она впустила их к Костяю! Она оставила Костяя валяться с пробитой головой\' И потом она украла из редакции фотографию!
– А ну заткнись! – крикнул, не глядя на него, Соломин. – Истеричка! Валерьянки тебе дать? Они же сворачивают в лес! Всем заткнуться! Мне сейчас будет не до вас!
И «жигуленок» тоже нырнул в лес.
Глава девятнадцатая РАЗВЕДКА
– Черт бы их побрал! – резюмировал Соломин.
Разумеется, рэкетиров упустили на въезде в дачный поселок. Рэкетиры вильнули хвостом и пропали.
Соломин запомнил номер машины – этот номер болтался у него перед носом всю дорогу. Сейчас имело резон поехать в УВД и узнать, кому принадлежит машина. Но уезжать, оставляя здесь Алену, Соломин не имел морального права. Он чувствовал в истерических выкладках Игрушки какие-то явственные нестыковки.
Игрушка, окончательно рехнувшись, громко требовал, чтобы Соломин отвез его подальше от этого бандитского притона, а на робкие намеки Наташи, что, мол, Алена попала в беду, яростно проповедовал, что незачем было связываться с преступным миром. Сама связалась – пусть сама и расхлебывает.
Соломин объяснял, что Алена не добровольно села в машину, что ее туда втащили, невзирая на сопротивление, но Игрушка был невменяем.
Наташа и Зуев только глазами хлопали.
Наконец, когда Соломин с Игрушкой несколько выдохлись, Наташа, сохранявшая силы для последнего броска, пошла в атаку.
– Вы как хотите, – сказала она, – а я остаюсь. И буду ходить между дачами, пока не найду машину и Алену. Не верю я, что Алена повязалась со всякой сволочью! Я остаюсь, и пусть вам будет стыдно!
– Ты уже приняла за чистую монету костяй-скую супругу, – напомнил Игрушка, хотя он же сутки назад не находил в этом греха и даже выступал за женскую простодушную гуманность.