– Ну так пойдем, что ли, дядя Афоня?
– Пошли!
Они выбрались на берег, уже оттаявший настолько, чтобы стать топким, и шлепая, направились вглубь болота – будить Янку.
Болотные черти зимовали вповалку в низенькой старой избушке, которую они обложили и дерном, и мхом, и сверху даже приспособили украденный у людей брезент с грузовика. Янка услышал, что зовут, к дверям пробиться, видно, не сумел и протиснулся наружу через маленькое квадратное окошко под самой крышей.
– Приятного пробужденьица! – пожелал взъерошенному черту Афоня. – Каково спалось-зимовалось?
– Погоди, не суетись! Первым делом – трубочку выкурить! Табак-то мой не слишком отсырел?
– Ну, дожили мы до светлого дня, – сказал Афоня, когда Янка после первой затяжки внимательно на него посмотрел. – Началось! Поздравляю!
– Поздравлять потом будешь, когда твой Антип из-за трех вершков нового болота с моим Дидзисом переругается, – без лишнего энтузиазма отвечал Янка. – Угодья-то они делить будут, а не мы! Вот друг дружке в бороды и вцепятся.
– При мелиорации не вцепились, а теперь – какого же рожна?
– А такого, что тогда мы все были нищие, каждый клочок болота на счету, а теперь мы все – богатые, уже счет на гектары ведем, и чем больше угодий – тем сильнее будет жадность, – объяснил Янка.
– Ну, вам, чертям, виднее. Вы лучше в пакостях разбираетесь. Вот еще демелиорацию наконец произведем – еще больше угодий будет…
– И еще больше склоки из-за них, сосед…
– Да что ты каркаешь, как ворон на сосне, змей тебя загреби?! – возмутился Афоня. – Или не рад?
– Рад… Да только склок не хочу. А без них не обойдется.
– Так сам же сейчас склоку затеваешь!
– Да? – удивился Янка. – По привычке, наверно. Ладно, ну их к змеям, эти новые болота. Каково зимовалось?
– Спалось, не тосковалось, не замерзалось, а вам, сосед, каково зимовалось?
Собственно, так им и полагалось встретиться весной – с любезным словом и с поклонами. Однако новость оказалась сильнее старых правил вежества.
Сговорились на следующий день растолкать Антипа, Дидзиса, Коську и еще молодого болотного черта, которому мамка двадцать лет назад дала для общего употребления подслушанное на опушке красивое иностранное имя Доллар. Это за ними, за чертями, водилось – подслушают у людей благозвучное словечко и тут же его употребляют на имя. И тогда уже вместе идти в сторону моря – смотреть новые угодья.
С Антипом пришлось повозиться. Уклейка даже надежду потеряла когда-нибудь поднять батьку на ноги.
– Слушай, Коська, а что мелиораторы делали, когда у них кто-нибудь никак проснуться не мог? Они-то как будили?