Со всем этим грузом он вернулся к мосту, перешел его до середины, где был спуск на остров, и уже почти сошел с лестницы, когда из-за бетонного блока появился матерый водяной.
– Это ты, дядя Антип? – удивленно спросил Родриго. Водяной был вылитый будущий родственник – такой же здоровенный, зеленовато-бурый, в клочьях взъерошенных водорослей, с сивой гривой, почти закрывавшей лицо. Но Антип не стал бы так грозно надвигаться на Родриго – они ведь вроде поладили.
– Рыбу гони! – приказал водяной. – Клади сюда, живо!
Родриго хотел было взбежать по лестнице – но сзади на ней уже стоял другой звероподобный болотный житель, с дубиной.
– Рыбу, говорят, выкладывай! – приказал он. – Всю отдашь – отпустим!
– Да подавитесь вы этой рыбой! – в сердцах воскликнул Родриго и, раскрыв сумку, вывалил консервы и мороженого хека на пожухлую прошлогоднюю траву.
– Это что? – опускаясь на корточки, спросил тот, кто был вовсе не дядей Антипом.
– Рыба!
– Это – рыба? – он взял банку и повертел ее в толстых когтистых пальцах.
– Рыбные консервы, – объяснил Родриго.
– И где же такие водятся? – нехорошо оскалившись, поинтересовался незнакомый водяной.
– Откуда я знаю! В море, в океане…
– В Океане! – воскликнул водяной с дубиной. – Так это же нам прислали! Нам! Из Антарктиды!
Хорошо, что Родриго уже знал про обращение к антарктическим жителям, не то бы расхохотался – и получил дубиной по глупой голове.
– Вам, вам, – подтвердил он. – Ешьте на здоровье.
– А как? Стой, куда?
Попытка проскочить мимо дубины на лестницу блистательно провалилась.
– Это не рыба! – сидя на корточках, продолжал матерый водяной.
– Да рыба же! Вон – и картинка нарисована!
Водяной изучил наклейку.
– У нас такая не водится.
– Так говорю же – из океана!
– Сам ешь, мелиоратор! Кусай! Ну? – водяной с неожиданной резвостью вскочил.
Банка была поднесена прямо под нос Родриго, но парень увернулся и кинулся бежать, во всю глотку призывая Антипа и Афоню.
– Идем, идем! – раздалось от берега.
Родриго пробежал еще несколько метров и, не слыша сзади топота, обернулся.
Если бы он не был так напуган, то расхохотался бы.
Водяные, плавающие быстрее иной рыбины, по суше передвигались исключительно шажком, их мощные ноги с мягкими и широкими ступнями не были приспособлены для бега, и потому преследователи сразу отстали от парня, но торопились, как могли. Навстречу же им на предельной скорости ковыляли Антип и Афоня.
– К нам, сюда! – кричал Афоня, уже вооруженный ржавым железным прутом. – Ах вы, змеева икра!
– Ты что ж это творишь, Панкрат?! – ревел Антип. – Нам рыбу несут, а ты в кустах караулишь? Наша рыба! Не отдам!