Услышав о возвращении Александра из Эрфурта, Катрин ворвалась к нему, как безумная, – и запнулась, увидев рядом с ним мать. У них был вид заговорщиков.
– Я слышала, вы отказали ему, это так? – начала она, как всегда, оставив предисловия и реверансы вежливости для других. – Значит, вы обманули меня? Вы что, вообще не хотите, чтобы я выходила замуж? Вы желаете, чтобы я шла в монастырь, как сестры русских царей из варварских времен?!
У брата был ничего не выражающий взгляд. Так он не смотрел на нее ни разу.
Катрин услышала, как тяжело дышит матушка, и вдруг ей стало так страшно, как не было никогда в жизни. Александр клялся и божился, что гибель отца произошла против его воли, но кто знает… Говорили, он дал Палену свое согласие на цареубийство, а ведь отец значил для него неизмеримо больше, чем она, некогда любимая, но теперь чрезмерно назойливая сестра…
Катрин увидела, как побледнела матушка, и поняла, что та боится своего сына. Значит, и она должна бояться своего брата?
Екатерина вздернула подбородок и проговорила высокомерно:
– Наполеон – чудовище, порожденное революцией! Что он о себе возомнил?! Да я скорее пойду замуж за последнего русского истопника, чем за этого корсиканца!
Александр осторожно взял ее руку и, чуть нагнувшись, припал к ней губами. Императрица громко всхлипнула и прижала ко рту платок.
Катрин посмотрела на склоненную голову брата. Белокурые завитки лежали ровно, один к одному, как у римских статуй. Только на самой макушке волосы Александра чуть поредели, и между ними нежно сквозила розоватая кожа.
«Он лысеет, стареет… – холодно подумала Катрин. – Теперь мне придется убить его. Я никогда не прощу ему Франции!»
И она нежно прижалась щекой к ненавистной отныне голове.
Этому человеку отчаянно не везло в любви. Отважный, умный, знатный и знаменитый, богатый, галантный, острослов, с княжеским титулом и благороднейшей старинной фамилией… Все было при нем! Правда, красавцем его трудно было назвать, но вроде бы мужчине красота не слишком нужна, довольно и вышеперечисленных качеств. Нет, женщины его не чурались, охотно открывали ему свои объятия, однако он упорно считал, что обделен любовью. Его жена чуть ли не через месяц после свадьбы как уехала за границу подлечить расстроенные нервы (подразумевалось, что именно он, злодей этакий, расстроил их!), так и не собиралась назад, только беспрестанно просила в письмах денег, денег, денег… Иногда вместо писем доходили слухи. Судя по ним, княгиня не скучала в чужих краях. Вернее, ей не давали скучать обворожительные мужчины самых разных национальностей, начиная от знаменитого, хотя и малость постаревшего ловеласа Андрея Кирилловича Разумовского, некогда наставившего рога самому цесаревичу Павлу Петровичу