счел, что
ты ошибся. Теперь можно сказать, что работал ты в верном направлении. Это была ниточка, которая вела аж вон куда…
– Аболс уже арестован? – спросил Поляков, помолчав.
– Пока нет. И как ты думаешь, почему?
– Ну, наверное, потому, что с его арестом может оборваться контакт, который нам по-прежнему неизвестен. Контакт, о котором успел предупредить Проводник.
– Думаю, что контакт мне известен.
– Да?
– Да.
– И кто это?
– Не догадываешься?
– Нет…
– Я бы сказал, что это Ольга Аксакова, – задушевно проговорил Храмов.
Поляков лежал молча, только слабо дернул углом рта. Чего-то в подобном роде он и ожидал.
– Ты послушай, почему я к такой мысли пришел, – с той же задушевной интонацией продолжал Храмов. – Это любопытно. Казбегов – тот, который из Камышина, Рустам, – пошел на должностное преступление и рисковал жизнью, конечно, не просто потому, что его попросил брат Тимур. А Тимур не просто из человеколюбия кинулся на мотоцикле за пятьдесят верст объездными дорогами, рискуя в любую минуту быть убитым и зная, что брата смертельному риску подвергает. Своя рубашка ближе к телу, чем какие-то раненые! Немецкие агенты работают для того, чтобы наших людей убивать в возможно большем количестве, так что гибель раненых в Мазуровке, наоборот, им в зачет была бы поставлена. Но Казбеговы спасают их, рискуя, сильно рискуя. Почему?
– Ну, Тимур не пострадал, ведь немцы теперь в Мазуровке, и, если он их агент, он теперь у своих. Рустаму тоже могло повезти, если бы дела у противника шли чуть получше. Насколько я помню, фашистов остановили у Камышина с большим трудом…
– Да, Казбеговы могли надеяться на лучшее, согласен, – кивнул Храмов. – Но я думаю, тут в другом дело. У них было конкретное задание: во что бы то ни стало переправить в Энск агента. Агента, который находился в Мазуровке. Если бы он оказался на оккупированной территории, для него это было бы провалом. Потому-то они и организовали транспорт для раненых. Потому и пошли на риск. Агент, видимо, был для них очень важен. Я думаю, он и есть тот, кого мы называли Новичком. Вспомни, транспорт с ранеными пришел в Энск в августе. И в августе же Пантюхин-младший получает письмо с просьбой разузнать о судьбе Бродяги, Босякова. Новичок очень себя берег. Узнавал о судьбе радиста не просто окольными, а очень окольными путями!
– Ты хочешь сказать, Новичок был среди раненых, или экипажа СТС, или среди его медперсонала? – с трудом проговорил Поляков.
– По-моему, такой вывод сам напрашивается, – усмехнулся Храмов. – Ты тоже легко к нему пришел.