Она села, от ужаса зажмурясь.
Что будет с мамой, если Тамаре придется спасаться бегством? Одна ведь останется!
А что будет с мамой, если спастись бегством не удастся, если ее, избитую, полуживую, изнасилованную, как Мария Спиридонова, потащат в тюрьму?
Марина говорила: «На самый крайний случай надо успеть оставить последнюю пулю, чтобы застрелиться».
Легко рассуждать Марине. Жребий пал на Тамару, а не на нее. Стреляться «на самый крайний случай» придется не ей, а Тамаре!
Так или иначе, останется она жива или погибнет, весь город узнает… Славу их отца, героя Русско-японской войны, заслонит новая слава. Теперь о Салтыковых никто не станет говорить: семья героя, скажут – семья убийцы…
Как странно казалось, что для решающего разговора Павел вызвал ее на кладбище. Они бродили между могил, засыпанных снегом; кое-где протоптаны были дорожки, там и шли Павел, Марина и Тамара, а вдали мрачными призраками маячили Виктор и еще какие-то двое… вроде бы Тамара уже видела их однажды, а может быть, и нет. Одни кресты покосились, другие осели в сугробы, но на некоторых отчетливо сохранились прощальные надписи, и Тамара с каким-то странным, болезненным вниманием читала и читала их одну за другой.
«На пароходах плавал век свой весь
И наконец причалил здесь».
Строчки начертаны на могиле какого-то капитана. А эти слова, конечно, принадлежали неутешной вдове: «Прощай, любезный муж, встретимся на воскресении мертвых!»
При виде следующей эпитафии Тамара не смогла держать улыбку:
«Здесь покоится прах серебряных дел мастера Ивана Никитича Заева. Сын его, Андрей Иванович Заев, продолжает принимать заказы в собственном доме на Полевой улице».
А две следующие надписи невольно заставили Тамарины глаза повлажнеть:
«И счастье, и любовь, и прах, мне милый,
Увы, поглощены могилой!»
И еще вот эта, самая трогательная:
«Кроплю твой прах горючею слезою,
Утешусь лишь, как встретимся с тобою».
Может быть, когда Тамару убьют за то, что она совершит, мама напишет ей такую же эпитафию?
Нет, не напишет. Не будет у Тамары могилки, не будет креста, чтобы табличку с эпитафией крепить. Софью Перовскую сначала повесили, а потом бросили в яму с негашеной известью. То же будет и с Тамарой Салтыковой…
Она медленно воздела руки к голове и взялась за волосы. Одновременно она как бы видела себя со стороны и изумлялась: кто эта растрепанная девушка в белой ночной сорочке, которая сидит на постели с зажмуренными глазами в позе страшного отчаяния? Почему она попала в такую ужасную историю? Как так могло случиться, что ей предстоит стать убийцей другого человека… пусть врага, но – человека?! Как она могла позволить, чтобы топор палача (вообще-то браунинг с семью пулями, но в данном случае это не суть важно) был вручен ей, девчонке?!