Воспоминания были заново изданы уже в «перестроечное» время, и, надо думать, по причине большей «свободы», подготовивший оба издания В. В. Забродин без всяких пояснений убрал из второго издания это место, по-видимому, из-за его (по мнению Забродина) «антисемитского» смысла…
* * *
В заключение решусь высказать предположение о том, почему Н. К. Бонецкая прямо-таки яростно обрушилась на М. М. Бахтина — вернее, прежде всего и главным образом на его книгу о Рабле. Для этого необходимо вернуться к истории ее издания.
Тридцать семь лет назад мне удалось подготовить достаточно весомый «аргумент» в пользу издания этой книги — письмо под названием «Книга, нужная людям», которое согласились подписать председатель Союза писателей СССР К. А. Федин, академик-секретарь Отделения литературы и языка АН СССР В. В. Виноградов и переводчик Рабле Н. М. Любимов. Я вручил это письмо давно знакомому мне заместителю главного редактора «Литературной газеты» А. С. Тертеряну, 23 июня 1962 года оно было опубликовано, и уже 30 июня редакция литературоведения и критики издательства «Художественная литература» (ему и было непосредственно адресовано письмо) обратилась к М. М. Бахтину с просьбой «немедленно» прислать рукопись книги о Рабле.[169]
Однако затем заместитель главного редактора издательства, «курировавший» именно редакцию литературоведения и критики, категорически выступил против издания книги, заявив в частности, что «в ней одна латынь да порнография».[170]
И в продолжение более года этому литчиновнику удалось задерживать продвижение книги. Но 2 августа 1963 года я в очередной раз «прорвался» к труднодоступному Федину, и в довольно курьезных обстоятельствах он подписал приготовленное мною весьма резкое письмо к директору издательства «Художественная литература».[171]
23 августа с М. М. Бахтиным был наконец заключен договор (подразумевающий немедленную выплату 25 % гонорара), и «зам. главного» теперь уже не мог помешать выходу книги — то есть достаточно влиятельный литчиновник неожиданно потерпел поражение…[172]
И решусь предположить, что глубинная психологическая «основа» нынешнего сочинения Н. К. Бонецкой, «отвергающего» книгу о Рабле, — давнее поражение того самого литчиновника, ибо это был ее родной отец — К. И. Бонецкий…
Между прочим, его «образ» как бы присутствует в сочинении дочери — в явно выпадающем из общего стиля и тона ее статьи рассказе о некоем человеке, который (цитирую): «к книге о Рабле… питает брезгливое отвращение»… И хотя он сам «не прочитал» эту книгу (С. Л. Лейбович в цитированных воспоминаниях отмечает, что К. И. Бонецкий только «знал» о «Рабле» от других людей) и был «совершенно далек от понимания Бахтина, его реакция на „Рабле“ была здоровой и верной не только в нравственном отношении, но и в чисто духовном».