— Ай-я! — выкрикнул Станко и пошел в атаку — палка в его руках замелькала, как спица в колесе, полусогнутые ноги твердо упирались в траву, каждая мышца слушалась точно и безотказно.
Илияш отступил, посмеиваясь. Палка в его руках была почти неподвижна, как застывшая перед броском змея.
— Хей! — Станко нанес первый удар, и жерди впервые звонко соприкоснулись. — Хей-я! — Станко наступал и наваливался, и противник его едва успевал уворачиваться из-под увесистых ласк бешено вращающейся палки.
Станко раздухарился, и то, что противник его был недосягаем, совершенно выводило его из себя. Они проделали на полянке круг, второй; Илияш ускользал либо парировал удары, отбрасывая их в сторону.
Пот прошиб Станко. Волосы налипли на лоб; на лице противника он вдруг увидел улыбку — Илияш смеялся довольно, будто перед ним, зрителем в балагане, разворачивалось забавное действие, и разворачивалось именно так, как он того хотел.
— А-а-а! — завопил Станко благим матом и удесятерил усилия; в момент, когда он должен был наконец достать Илияша, тот вдруг крутнулся волчком, припал к земле и быстрым незаметным движением ударил Станко по щиколотке.
Удар не был силен, но юноша, потеряв равновесие, покачнулся и чуть не упал.
Илияш стоял в трех шагах, и палка в его руках упиралась концом в землю — знак перемирия.
— Ну, что, парень? Потешились, может, хватит?
Станко убрал со лба мокрую прядь и судорожно сглотнул. Улыбки давно не было на его губах. Он терпел поражение.
— Нет, — сказал он чуть слышно. — Еще.
Илияш сокрушенно пожал плечами — как хочешь, мол.
И противники сошлись снова, но Станко больше не видел солнца.
На него накатило. Впервые это случилось с ним лет в двенадцать, и с тех пор уличные мальчишки разбегались кто куда, стоило появиться в его глазах этому сухому, сумасшедшему блеску.
В глазах его потемнело, будто тяжелая туча навалилась на солнечный день. Он не видел рук Илияша, его оружия — глаза, только насмешливые глаза! Звуки долетали до его ушей обрывками, будто он то зажимал их ладонями, то отпускал; небо, трава, стволы деревьев — все перемешалось, как тряпочки на лоскутном одеяле. Станко уже не выкрикивал боевых кличей молча, стиснув зубы он бился, как в последний раз в жизни. На пересохших губах выступила пена.
Илияш был сильным противником, но сейчас Станко этого не осознавал. Не он был господином палке — она вела его, превратившись в живое, злобное, беспощадное существо.
Удар. Еще удар. Отражение. Поскользнулся на траве, но устоял. Захлестывает горячая, темная волна…
— Станко! Станко, очумел?!