Илияша не было. Ни на мосту, ни на той стороне пропасти, ни на этой. Он будто провалился сквозь…
…землю, — додумал Станко на бегу.
Он бежал что есть сил, ветер свистел в ушах, разлеталась из-под сапог ссохшаяся глина, и вот уже видно, что мост провалился на самой середке, что камни продолжают беззвучно падать, и что Илияш…
Станко громко, отчаянно всхлипнул — и увидел пальцы, вцепившиеся в камень по эту сторону пролома.
Мост вел теперь никуда, в пропасть, на той стороне каменной щели рухнула и опора — а здесь сохранилась часть кладки, от разлома пиявками ползли черные трещины, и за медленно разлезающиеся, как мертвая плоть, камни цеплялись человеческие руки.
Илияш висел над бездной, и висеть так ему оставалось несколько минут.
— Ой, нет, — сказал Станко шепотом.
Обычное желание броситься и спасти безрассудно толкнуло его вперед, он сделал шаг… и отпрыгнул, потому что камни ходуном заходили под ногами, и зашаталась кладка, и разом приблизилась Илияшева гибель.
— Добрые духи… — прошептал Станко.
Илияш попытался подтянуться — оборвался и полетел вниз камень, вслед за ним сорвалась рука. Станко вскрикнул — но Илияш удержался, и пальцы, окровавленные, снова вцепились в край разлома.
— Что мне делать… Что мне делать?! — Станко заломил руки, как часто заламывала их мать. Это совершенно женское движение вдруг сделало его слабым, ему захотелось, чтобы все поскорее закончилось, лишь бы не стоять бессильно и не смотреть на сползающие руки Илияша…
— Я не могу тебе помочь, — прошептал он, и черные трещины, удовлетворенные, еще быстрее поползли по щелям между камнями.
Станко беспомощно оглянулся — веревка осталась в заплечном мешке Илияша. Ни палки, ни дерева, ни помощи.
Он снова всхлипнул и лег на живот. Теперь он не видел пальцев Илияша, а только покрытые пылью, слепленные негодным раствором камни да черные трещины между ними.
Тогда он крепко зажмурился и пополз.
Он не открывал глаз, но все тело его в секунду стало зрячим. Тело видело каждый расшатанный камень, каждую мелкую трещинку в толще кладки, влажный мох на брюхе моста, засохшие кляксы птичьего помета на спине его… А внизу, под остатками моста виделась бездна, изголодавшаяся, ощерившаяся скалами, как кривыми зубами…
Он заставил себя открыть глаза. Он лежал теперь у самого разлома.
Кладка дрогнула, еще несколько камней сорвались и бесшумно полетели вниз.
— Я здесь, Илияш! — сдавленно крикнул Станко.
Ни звука в ответ. Станко продвинулся вперед еще на ладонь — и заглянул вниз.
Не следовало этого делать. Ему показалось, что его подталкивают сзади. Бездна тянула, жадная, как упырь.