— Молока хочу, — сказал Станко запекшимися губами.
Илияш удивился:
— Что?
— Молока… С ржаной поджаристой корочкой.
— Понятно, — Илияш скептически улыбнулся, — а сдобной булочки с кремом?
— Нет, — сказал Станко трагическим голосом. — С кремом я в жизни не пробовал.
— Плохо, — отрывисто посочувствовал Илияш и вытащил из-за пазухи карту.
За время пути карта еще больше истрепалась и вытерлась, Илияш подносил ее к самым глазам, страдальчески морщился и водил пальцем по дырам и пятнам; утвердившись в некой важной мысли, проводник поднял на Станко довольные глаза:
— Завтра выйдем к замку. С пути бы не сбиться… Тут овражек должен быть, прямой, как стрелочка… Смотри по сторонам, ладно?
Станко рассеянно кивнул. Ему как-то сразу стало не до того.
Завтра. Всю жизнь готовился — и завтра. Радоваться бы… Откуда же это тягучее, холодное, тяжелое чувство?
— Молока хочу, — сказал Станко печально. Илияш сочувственно усмехнулся.
Днем, окончательно выбившись из сил, путники устроили привал. Доедали остатки сухарей, лежали, вытянув ноги, бездумно глядя в небо.
— Илияш, — сказал наконец Станко. — Илияш.
Тот чуть поднял бровь.
— Я хочу поговорить с тобой… Только… серьезно. Без смеха, ладно?
— Без смеха кисло будет, — протянул проводник, жуя травинку. — А впрочем, давай…
Станко собрался с духом:
— Послушай, ты воин… Тебе наверняка случалось… убивать.
— Я охотник, — сказал Илияш после паузы. — Я убиваю зайца, чтобы съесть его.
— Нет, — в голосе Станко скользнули просительные нотки, — я не о том… Поговори со мной откровенно, не прячься за свои шуточки… Тебе ведь случалось убивать и людей?
— Своими руками? — поинтересовался Илияш.
— Да… В бою.
— Случалось, — бросил Илияш коротко.
— И… что?
— Что?
Станко сел:
— Понимаешь… Я никогда никого не убивал. Мой учитель Чаба говорил, что мужчина… Ну, да не в этом дело. Я… боюсь струсить, Илияш.
Стало тихо. Проводник лениво перекатился со спины на живот. Выплюнул травинку, подпер подбородок локтями:
— Струсить? Надеюсь, ты по-прежнему не боишься стражи… Да и самого князя, кстати?
— Нет, — Станко облизал губы, — не боюсь… Я боюсь другого. Вот я победил стражу, вот я победил князя… И надо убивать его, а я… Ну, понимаешь?
— Нет, — сказал Илияш безжалостно. — Не понимаю. Ты мне все уши прожужжал уже — ненавижу, убью, убью… Врал, значит?
Станко потупился. Ему тягостен был разговор, но еще тяжелее носить в себе то новое сомнение, что без спросу поселилось в душе.
— Я не врал, — отозвался Станко медленно. — Я…
По небу с оголтелым карканьем пронеслась пара ворон.
— Я… — Станко не знал, что говорить, — я…