– Хорошо, – сказал наконец Торбранд. – Мы поедем с тобой, Гродгард сын Кара. А ты, Хродмар ярл, не трать силы понапрасну. Ты снова пойдешь к… к той же цели. Только с другой стороны. И уж на этот раз мы не отступим!
До праздника Середины Зимы оставались считанные дни, и в Конунгагорде усердно готовились к жертвенным пирам. Прослышав о скорой свадьбе Вильмунда ярла, гости съезжались на озеро Фрейра из самых отдаленных мест. Как говорил Хьёрт управитель, он каждый день ждет, что к воротам явятся тролли из Медного Леса, тоже жаждущие выпить.
Кюна Далла целый день суетилась, ухитряясь при этом сохранять надменный вид и не упуская случая показать свою власть над всеми домочадцами, но едва ли от ее суеты было много пользы для дела. Сама Ингвильда почти ни в чем не принимала участия. Дома она не смогла бы усидеть сложа руки перед одним из самых больших праздников в году, но сейчас ей все было безразлично. Раз и навсегда она решила не считать Конунгагорд своим домом ни сейчас, ни когда-либо в будущем. А значит, и хлопотать незачем.
Открыв дверь в сени, Ингвильда подобрала платье, чтобы шагнуть за порог, но тут на нее бросился кто-то, летевший навстречу сломя голову. Охнув, Ингвильда подалась назад и прижала к груди кувшин с пивом – она несла его, чтобы отдать отцу, а вовсе не для того, чтобы облить им дочку одного из здешних хирдманов. Девушку звали Арнгуд, но домочадцы давным-давно прозвали ее Глатта, что значит – Гладкая. Во всей ее внешности была какая-то мягкая, шелковистая нежность – в розовой коже, в густых каштановых волосах, даже в рыже-карих глазах, больших и игриво блестящих. По мнению Ингвильды, глаза у Глатты были просто распутные, и она не удивлялась, что в пятнадцать лет та уже пользуется назойливым вниманием всех мужчин Конунгагорда и окрестных усадеб на озере Фрейра.
Охнув в притворном испуге при виде Ингвильды, Глатта ловко обогнула ее и исчезла. Ингвильда шагнула вперед, но тут же наткнулась на Вильмунда. Он бежал со всех ног и ничего, похоже, не видел; Ингвильда вскрикнула, пиво из кувшина плеснуло на него длинным рыжим языком.
– Ах, чтоб тебя! – крикнул Вильмунд, отскочил назад, попытался стряхнуть мокрые пятна с рубахи и только потом глянул вперед, собираясь, как видно, душевно поблагодарить добрую женщину. – Какой козел…
И замер, узнав Ингвильду.
Лицо его являло взору такую смесь смущения и досады, что Ингвильда, первой опомнившись, расхохоталась. Нет, отец совсем неплохо придумал – послать ее за пивом.
– Ах, могучий Вильмунд ярл! – сквозь смех выговорила Ингвильда. – Славно же ты начинаешь свой путь! Пиво валит с ног и берсерков – а ты устоял и сам опрокинул кувшин! Я дам тебе прозвище – Пивная Рубаха! И этот кувшин в придачу! Там еще осталось немного на дне!