– В Россию… – как эхо, повторила я. – В Россию, с тобой…
– Ты не хочешь лететь? – напрягся Михаил.
– Я хочу лететь… Просто… За два с лишним года я заработала кое-какие деньги. Они лежат в музыкальной шкатулке у Макара дома. Часть денег, правда, совсем незначительная, в банке… Я не сниму их так быстро… Я много работала, Миша, так много, что падала на пол от усталости… Я не могу все оставить…
– Забудь про деньги, Вера! Главное, что мы вместе. Я не беден. Я смогу тебе компенсировать все потерянное. – Михаил, сжав мою руку, поднес ее к губам: – Ты едешь?
– Еду! – крикнула я, бросаясь к нему на шею.
Мы вышли из кафе и побежали к машине. В салоне нас ждал товарищ Михаила.
– Моего друга зовут Савелий, – запоздало представил его мой любимый.
– Как твоя голова? – улыбнулась я.
– Зажила, – засмеялся Савелий и пересел за руль.
Прижавшись к Михаилу, я закрыла глаза и подумала о том, что неимоверно счастлива, потому что любима, потому что люблю…
…Как только самолет оторвался от земли, я дала волю своим чувствам. Перед глазами возник Карась, затем Макар, Глеб и все те, с кем пришлось пережить три долгих года. Убегая от прошлого, я хотела его забыть, навсегда вычеркнуть из памяти.
Михаил крепко держал меня за руку, рядом с ним мне было тепло и уютно. Врать, играть и хитрить больше не хотелось. Вернее, в этом не было нужды. Наклонившись к Михаилу, я шепнула ему:
– Миша, пока тебя не было, здесь столько произошло… Я вышла замуж…
– За Макара?
– Нет, за его сына.
– Неплохой ход, – засмеялся Михаил, шутливо дергая меня за длинную челку. – Разберемся! Сделаем новый паспорт и оформим новый брак. Делов-то…
Улыбнувшись, я изо всех сил сжала его пальцы…
Спустившись по трапу самолета, я чуть не разревелась. Михаил обнял меня за плечи и осторожно спросил:
– Вера, ты о чем-нибудь сожалеешь?
– Нет, только о деньгах, которые пришлось оставить, – грустно сказала я, опуская глаза. – Ты меня не поймешь. Вкалывала, вкалывала, копила, копила, а потом все бросила и уехала, не взяв ни копейки…
– Верочка, эти деньги могли бы стоить тебе жизни. Жизнь дороже любого материального благополучия, пойми.
– Может быть, – всхлипнула я. – Только жизнь, когда в ней нет материального благополучия, ужасна.
– Ты неисправима, – засмеялся Михаил и пошел искать такси.
Часа через полтора мы подъехали к красивому двухэтажному особняку и вышли из машины.
– Насколько я понимаю, это наше с тобой жилище? – присвистнула я.
– Как видишь.
– Сколько, ты говоришь, здесь комнат?
– Восемь.
– Не слабо, – усмехнулась я, открывая дверь.
Кухня, столовая, гостиная, обставленная дорогим гарнитуром из карельской березы… А это что? Перешагнув порог, я замерла в изумлении. Посреди комнаты стояла большая кровать, накрытая золотистым покрывалом, слабо мерцающим в полумраке, рядом с кроватью – кресло, за ним – вентилятор с большими лопастями, чем-то похожий на перезревший одуванчик, готовый разлететься от малейшего дуновения теплого летнего ветерка, на окнах – плотные жалюзи, совсем такие же, как в Праге…