Я хотела уйти, но Михаил, взяв меня за руку, так посмотрел на меня, что у меня сладко заныло внизу живота.
– Ты обо мне сегодня вспоминала? О том, как нам хорошо было в этом мотеле?
– Некогда мне вспоминать, – соврала я, украдкой покосившись на Макара. Макар, не вынимая спички изо рта, что-то говорил Карасю. Карась, отложив телефон, заинтересованно посматривал в нашу сторону.
– Миша, у тебя могут быть проблемы. Иди на место, – предупредила я.
– С кем? С твоим жиропупом?
– С жиропупом и со всем этим сбродом, с которым он крутится. Не создавай проблем ни мне, ни себе. Я тебя умоляю.
– А ты бы хотела откреститься от этого сброда? – неожиданно спросил меня Михаил.
– Это тебя не касается, – сухо ответила я. – Если сегодня днем ты с легкостью получил мое тело, это еще не значит, что так же легко я буду изливать тебе душу.
Музыканты, обеспокоенные затянувшейся паузой, знаками показывали мне, что пора начинать следующую песню. Девчонки из кордебалета выглядывали из-за штор и перешептывались. А мы стояли как вкопанные и смотрели друг другу в глаза.
– Уходи на свое место, – наконец шепнула я, чувствуя, что сейчас разревусь.
– Ты завтра приедешь?
– Нет.
– Почему?
– Потому что я свободна. Потому что ты нарываешься на пулю. Потому что тут кругом одна мафия…
К сцене подошел Карась и, слегка приобняв меня за плечи, смерил Михаила презрительным взглядом:
– Веруня, у тебя проблемы?
– Нет. Просто я знакомого встретила. Это мой одноклассник. Он подарил мне цветы. Он бизнесмен и приехал в Прагу по делам.
– Очень рад за тебя, но не забывай, что ты на работе. Ты поблагодарила одноклассника за цветы?
– Да.
– Тогда – все. Пусть теперь топает за свой столик и не мешает петь.
Михаил нахмурился.
– Я работаю в студии звукозаписи, – сказал он. – Я бы очень хотел, чтобы Веру прослушали специалисты.
– Верка моя певица, – ухмыльнулся Карась, – никакие специалисты ей не нужны. Мы тут сами с усами. И прослушаем и запишем. Подарил ей цветы и отваливай. Нечего тут пыхтеть.
Карась подал знак оркестрантам, и они заиграли. Я начала петь, стараясь не встречаться взглядом с явно расстроенным Михаилом. В перерыве, спрятавшись за шторкой и глотнув холодного шампанского, я на пять минут закрыла глаза. До конца программы оставалось чуть больше часа. Ничего, как-нибудь продержусь, только бы Михаил остался…
В следующий выход на сцену я с огорчением обнаружила, что за столиком Михаила сидят новые гости. Петь сразу расхотелось, но уходить было нельзя. Когда наконец прозвучал последний аккорд, я, ни на что не надеясь, подошла к окну и, выглянув на улицу, убедилась в том, что красного спортивного «фольксвагена» на стоянке не наблюдалось.