– Она была живой!
– Спросите у Светланы.
– Она с вами заодно! – голос Шатова сорвался.
По щеке потекла бессильная слеза.
– Я не могу вас убедить, Женя, – Дмитрий Петрович осторожно похлопал Шатова по плечу. – Но то, что помните вы – это только плод вашего воображения. Вы помните только то, что хотите помнить, и забываете то, что хотели забыть. Или придумываете объяснение.
– Я ничего не придумал. Я ничего не придумал. Я ничего не придумал, – Шатов дернулся, пытаясь высвободиться. – Вы врете!
– К сожалению, это правда. Я не лгу, – Дмитрий Петрович открыл дверь, обернулся к Шатову, – я понимаю, что вам больно, но это правда.
Дверь закрылась.
– Нет! – закричал Шатов. – Нет!
Это не может быть правдой. Не может быть правдой. Он все помнит отлично. Он помнит все, что происходило с ним до приступа. Он не мог ударить ребенка. И женщина была живой. Живой, что бы ни пытался сказать Дмитрий Петрович, как бы он не пытался убедить Шатова в его безумии. Не правда.
Нужно только успокоиться, прийти в себя и все станет на свои места. Только успокоиться. Все обдумать трезво и спокойно.
Чертов писатель утверждает, что Шатова привезли сюда из гостиничного номера. Прямо из гостиничного номера. А Шатов помнит, как они ехали на машинах и помнит, как вдруг началась стрельба. Шатов помнит. Он помнит, как бежал через лес, и как в него выстрелил неизвестный…
И еще Шатов помнит, что его убили. Что его, Евгения Шатова, застрелили там в лесу. И ожил он уже здесь, на тропинке. Очень реалистическое воспоминание, господин Шатов. Очень реалистическое воспоминание. Вас убили, а потом оживили.
Что было еще? Еще он пошел в село. Он пошел в село, а люди не стали с ним разговаривать. Люди пугались его и всячески старались уклониться от разговора. А как себя должны были вести люди, когда к ним подходил пациент психбольницы? Или как там называется это заведение? Это село, здесь слухи распространяются быстро. Слышали, в дурку еще одного привезли. Говорят, буйный.
У него пропал паспорт. Точно – у него исчез из сумки паспорт, а удостоверение оказалось чистым, без единой записи. Так? И сразу после этого… Практически сразу же после этого, у него начался приступ. Или он начался раньше, а Шатов просто не понял этого.
Ему все примерещилось?
Он действительно безумен?
Нет. Нет и еще раз нет. Нет. Он нормален. Он совершенно нормален.
– Я совершенно нормален, – прошептал Шатов и поразился, насколько слабо и неуверенно прозвучали его слова. – Я нормален. Я не сошел с ума.
Отчего ему сходить с ума? Он не двинулся крышей год назад, когда Дракон пытался его уничтожить. Когда Дракон попытался стереть Шатова, превратить в безумца. Тогда Шатов выдержал.