— Наши земли богаты и плодородны, — рокотал Сверхкороль, заглушая поддакивания своих придворных. — Наш народ обожает своего короля и преклоняется перед духами давно умерших предшественников. Мы преуспеваем и почитаем вашего Императора…
Лигейя почти не слушала. Она уже знала, что центр Хаджишейма производит благоприятное впечатление, но остальная часть города — так же как и остальная часть государства Сверхкороля — погрязла в бедности и невежестве. Местечковые царьки и бароны не могут управлять своими людьми надлежащим образом.
Хвастовство Сверхкороля было менее интересно Лигейе, чем сам дворец. Внутри, вне досягаемости беспощадного солнца, обширные залы сохраняли прохладу. Мозаика разноцветного мрамора на полах изображала картины из жизни прошлых Сверхкоролей Софано Секундоса. Каждую колонну венчал двуглавый имперский орел, а религиозные тексты на высоком готике соседствовали с молитвами усопшим правителям. Между колонн собирались стайки придворных. Они глазели на Сверхкороля и его свиту и периодически аплодировали восхвалениям своего мира.
Лигейе потребовалось всего несколько минут, чтобы понять, насколько уязвим Софано Секундос. Сверхкороль удерживал баронов в подчинении только силой своей личности. Его войско составляли несколько сотен кавалерии на таррах, а этого было недостаточно, чтобы править даже одним континентом, не говоря уж обо всей планете. Стихийное восстание могло повергнуть страну в хаос, и Лигейя знала, что такие случаи уже были в прошлом. Личное обаяние и молчаливое согласие придворных — вот в чем была сила Рашемхи. Но в этом была и его слабость. Человечество уже проходило этим путем, и Век Раздора показал, насколько опасно правление, не опирающееся на силу и бдительность.
Полоний поджидал инквизитора в боковой часовне, отделанной мрамором, в изобилии уставленной курильницами с ладаном,— это было типично для Империума. Лигейя принесла извинения Сверхкоролю и обещала присоединиться к нему вечером, за праздничным ужином. В сопровождении культистов смерти она отправилась в часовню. Король вместе с придворными продолжал путь к центру дворца — залу аудиенций. Рашемху Отважного ждал нелегкий труд по сплочению населения планеты.
Полоний был очень стар и давно согнулся под тяжестью лет. Длинное одеяние полностью скрывало немощное тело, и в клубах тлеющего ладана миссионарий двигался медленно, словно призрак. Голову покрывал плотный капюшон, на шее висел золотой орел — казалось, будто священник сгибается под его весом.
Лигейя жестом приказала культистам смерти отойти. Полония она застала в окружении многочисленных свитков и книг, лежащих на каменном полу и на передних скамьях.