– Зато с тобой не обращаются как с фарфоровой вазой, – сглотнув, сказал Глеб.
– Это ведь так… только сейчас. И вообще – неважно. Знаешь, ведь все неважно. Пойдем отсюда, пожалуйста. Пойдем. Надо двигаться. – И потом, через много шагов: – Ты прав, Глеб. Прости. Но тебе, боюсь, так и придется жить – с этим. Уже ничего не поделать.
– Да, наверное, – Глеб кивнул – почти спокойно. – Бывает же так…
Алик поднял руку – и зеленый длинный автомобиль мягко остановился около них, покинув беспрерывный поток, нудно текущий по серой дороге. Все то же самое, подумал вдруг Глеб, только здесь – быстрее.
Музыкальный аппарат рядом с водителем работал слишком громко. Глеб забыл, как он называется. Тонкий мужской голос пел по-английски: «Никто никогда не умирает…»
– Нездешние, ребята? – оглянулся водитель.
– Из Москвы, – сказал Алик.
– О-о. Ну и как там нынче? Прижал, говорят, Андропов-то?
– Было по зиме. А теперь – так. Слегка. Кисель, в общем.
– Щас пассажир анекдот рассказал. Смешной. Склеил американец москвичку, о цене договаривается. Пятьдесят долларов хочешь? Нет, говорит. А сто? Не-а. А пятьсот? Не хочу. Так чего же ты хочешь? Уберите «першинги» из Европы!
Алик вдруг захохотал. Глеб засмеялся, вторя, хотя ничего не понял.
– Что, не слыхали? – обрадовался водитель.
Они еще о чем-то говорили с Аликом, но Глеб уже не слышал. Страшно, думал он, я здесь всего четыре дня, почти все время просидел в четырех стенах, слушая это их радио и читая газеты… и мне уже безумно скучно здесь. Конечно, я неправ. Но мне совсем не хочется глазеть вот на эти темно-серые громадные дома с дурацкими колоннами, и мне совсем неинтересны эти машины, все внутренне одинаковые, а внешне хищные и неискренние, и даже эти люди, выросшие и живущие среди этих зданий и этих машин. Я неправ, несправедлив. Но что-то, наверное, есть от истины в этих первых ощущениях…
Зал с окошечками касс был полон. Алик поставил Глеба в хвост очереди, а сам пошел искать «альтернативный источник» – так он выразился. Через полчаса вернулся, похлопал Глеба по плечу – этот жест уже почти перестал его раздражать – и пошел к выходу. Глеб догнал его на улице. Алик останавливал такси.
– Готово?
– Да, вполне. Завтра вечером…
– И что?
– Не знаю… Опять какие-то предчувствия.
– А-а… Знаешь, Алик, когда я стоял, мне пришла в голову одна мысль. Я все думаю о свойствах пыльного мира… промежуточной зоны – так ты ее называл? Так вот: я ни разу еще не пытался перейти в него, находясь в чем-то движущемся. А из того, что я успел понять, вытекает одна очень интересная вещь: этот мир непостоянен, он меняется в зависимости от того, из какой точки ты в него попадаешь. Не то чтобы кардинально, но все не…