— Спасибо… э… Игпек, — сказал чадра-фан. — Я перед тобой в долгу.
Угмуш повернулась в кресле и уставилась на мохнатого журналиста оранжевыми глазками.
— Что, гром и молния, делает здесь этот смутьян? — вопросила она. — Вы разве не знаете, пустоголовые, что за него назначена награда в семи системах?
Здесь кто-то был. Люк застыл, лежа под изрытым выбоинами стальным брюхом флаера и прислушиваясь.
Ни звука.
Но здесь кто-то был и наблюдал за ним. Он это знал. Даже сквозь беззвучный барабанный бой Силы в глубокой тишине пустыни, он ощущал чье-то присутствие. Он чувствовал, что кто-то следит за ним — уже не в первый раз с тех пор, как он покинул Хвег Шуль.
Невидимые наблюдатели.
Коренные обитатели планеты, которых никто никогда не видел.
Они неутомимо следовали за его флаером, держа его в поле зрения.
Лежа под флаером, он ничего не мог разглядеть. Когда антигравитационный модуль по правому борту начал барахлить, он благорзумно посадил машину возле некоего подобия каменного карниза, по другую сторону от глыбы серебристо-зеленого минерала размером с кочку, так что, подсоединяя провода от генератора к неисправному модулю, чтобы перезарядить его, он мог что-либо видеть из-под днища флаера лишь прямо впереди и прямо позади — и там и там открывалась лишь перспектива сверкающей равнины, которую нарушали более крупные кристаллы и груды мелких, а дальше — кристаллические прозрачные колонны, упиравшиеся в небо.
Он чувствовал, что если вылезет из-под флаера и оглянется по сторонам, то все равно никого не увидит.
Он прикрыл глаза, стараясь вызвать мысленный образ таинственных невидимок. Но из-за всеобъемлющего присутствия Силы на этой планете он не мог представить себе ясную картину. Может быть, подумал он, они сами как-то этому способствуют.
Не мог он и в точности сказать, когда они начали его выслеживать, или ощутить, был ли их интерес к нему вызван добрыми или злыми намерениями или же простым любопытством.
Единственное, что он мог сказать — здесь кто-то был.
— Кто вы? — крикнул он, лежа на спине под флаером и прекрасно сознавая собственную беззащитность. — Я не желаю вам зла. Вам незачем бояться меня. Вы можете показаться?
Он ощутил их приближение — что-то приблизилось к нему, и он подумал о том, откуда он, собственно, знает, что это они, а не он, она или оно.
Он осторожно выбрался из-под флаера и встал.
Вокруг него лежали бледные тени; бледные дневные звезды пронизывали темно-синее небо. Бледное солнце отбрасывало свет на сверкающий песок, пустынный до самого дальнего берега давно забытого моря.