– Этого явно недостаточно, – с сомнением покачал головой Артем – Ну да ладно – о делах после. На заставе вдоволь наговоримся. Выезжаем туда в семь утра.
– Мужчины! – позвала Настя. – Руки мыли? Быстренько в ванную!
Едва уселись за стол, пришла Алена, дочь Логиновых, ровесница Галинки. Она тоже недавно окончила восьмой класс.
– Надумала, Аленка, куда пойдешь учиться? – спросил ее Николай.
– В девятый класс. А закончу школу, приеду к вам в Ленинград. Хочу в университет, на биологический, как мама.
– А как дела у Пети?
– Получили письмо – уезжает на сборы в Закавказский округ, – ответил Артем. Петр учился в Высшем пограничном училище в Подмосковье.
Из кухни появилась Настя с блюдом, на котором исходили ароматом цыплята табака.
«Не берут ее годы, – подумал, искренне любуясь женой друга, Николай. – Ведь уже под сорок ей, а выглядит как старшая сестра Аленки…»
Логинов налил в бокалы легкого вина, Аленка – «фанты» из запотевшей бутылки. Все повернулись к портрету Петра Игнатенко.
– За тебя, Петро, – сказал Артем.
В этом доме так пили всегда. Первую рюмку – за Петра Игнатенко. И ничего странного в этом не было. Ведь Настя была прежде женою Петра, а курсант Петр Игнатенко, будущий офицер-пограничник, его сыном.
Это кафе на улице Башмачников открылось недавно. Владельцы назвали его «Подворотней» и сделали не только питейным заведением, но и выставочным залом для вернисажей, на которых демонстрировались «шедевры» сверхмодного направления поп-арта, которое бойкие искусствоведы определили как гиперреалистическое.
На стенах кафе и в особой выставочной веранде, которая служила еще и залом для танцев, висели картины в тяжелых золоченых рамах барочного стиля. С обрамлением картин вопиюще контрастировало их содержание. Художники изобразили на холстах, так сказать, ультра-прозу жизни. Натурой для них послужили старые рваные башмаки, расползшиеся женские чулки, кривые вилки, ржавые кастрюли, уличные бачки для мусора, корыта с грязным бельем, куски мяса с копошащимися в них червями, навозные кучи на крестьянских хуторах, общественные уборные снаружи и изнутри, дохлые кошки и никак не ожидавшие стать предметом искусства собаки, задирающие задние ноги у фонарных столбов.
В теплый и безветренный летний день за столиком на открытой веранде кафе сидели трое мужчин: один – лет пятидесяти, двое других – лет под сорок. Те, что моложе, были атлетически сложены, оба голубоглазы и белокуры, как и большинство жителей скандинавского портового города Ухгуилласуна, расположенного на северном побережье Балтийского моря, но жителями Ухгуилласуна эти люди не были.