«Ваше здоровье, Петро Петрович!»
«Спасибо!» – сейчас же откликнулся мастер.
Он поинтересовался, откуда незнакомый человек знает его имя и фамилию. Тот пристально посмотрел ему в глаза и тихо сказал:
«Не узнаешь, кум?»
Чеканюк долго вглядывался в рыхлое, с лохматыми бровями, чужое лицо. И постепенно проступили на нем давно забытые черты: крупная родинка на щеке, большие зубы, оспинки на кончике широкого носа, упрямый подбородок, разделенный ложбинкой. Кум Ярослав! Ярослав Граб, надевший в годы войны форму эсэсовца.
Почувствовав себя узнанным, Граб нахмурил брови: тише, мол, ничего не спрашивай – сейчас, дескать, не время и не место рассказывать, откуда и как я появился.
Они еще выпили, закусили и, расплатившись, вышли на улицу. Тут Граб заявил, что ему негде ночевать и его должен приютить, по старой дружбе, мастер Чеканюк. Пришли на Первомайскую. Пробирались не улицей, а огородами и садами. Почему? Мастер уже догадывался, каким ветром его забытого кума занесло в Закарпатье. Когда вошли в дом, то Граб подтвердил догадки Чеканюка. Он прямо сказал, что перешел границу, и потребовал от мастера спрятать его на два-три дня, не больше. Гостеприимство он щедро оплачивал: бросил на стол тугую пачку сторублевок. Вот она здесь, в деле, крест-накрест заклеенная белыми полосками бумаги. Мастер Чеканюк принял деньги, спрятал в сенном сарае своего кума. Вот и всё.
Генерал Громада внимательно прочитал показания Чеканюка. Потом еще раз и еще.
– Почему кум пришел именно к вам? – спросил он, быстро взглянув на мастера.
– Вот об этом, товарищ генерал, я и сам все время думаю: почему? – Он потупился, глядя на свои жилистые темные руки. – Я при старом режиме… при Августине Волошине был сичевиком. Про меня теперь всякое можно подумать.
– Мы судим о человеке по его делам.
– Лучший мастер в депо Явор, – сказал Зубавин.
Громада протянул Чеканюку руку:
– Примите, Петро Петрович, благодарность от пограничников… Ваш кум вооружен?
– Вроде как бы нет, а там кто ж его знает!
– Планами делился?
– Пока не успел. Да я и не показывал виду, что меня это интересует.
– Надо сделать так, чтобы при аресте Граба не причинить никакого беспокойства ни Петру Петровичу, ни его домашним, – посоветовал Громада майору Зубавину.
– Граб думает, что вы сейчас на работе? – спросил Зубавин у Чеканюка.
– Да. Утром я проведал его и сказал, что иду в депо.
– Скажите, Петро Петрович, а когда вы пили с Грабом, самогон не развязал ему язык?
– Какой же самогон в пивном баре! – удивился мастер.
– В баре самогона не было, но, может быть, у кума нашелся? – с улыбкой спросил Зубавин, перелистывая страницы допроса шофера Скибана.